Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
Устал копать. Воткнул лопату в землю. Утёр левой рукой лицо. Снова взялся за лопату, чтобы копать… И вдруг, без перехода, без подготовки, пнул ногой лопату вверх, и в момент, когда она встала параллельно земле, сильно толкнул черенок правой рукой вперед. Лопата пролетела десять метров, врубившись точно в десятку. И если бы это был человек, ему бы перебило грудную клетку и разрубило надвое сердце.
А что курсант? Успел лишь сбросить автомат с плеча и даже не снял его с предохранителя. Он опоздал, и, значит, он умер.
Лопата оказалась быстрее пули.
— Пуля дура, — сказал инструктор. — А штык… — ткнул он в лезвие лопаты. — Молодец! Ясно?
— Так точно!
— Что?!
— Да… Поняли… Ясно…
— Запомните: в метании шанцевого инструмента важна траектория, а не сила. Лопата не требует сильного замаха, так как сама по себе достаточно тяжела и имеет хорошую инерцию. Пробуйте.
И курсанты метали и швыряли лопаты в мишени и манекены, поначалу промахиваясь, потом всё больше попадая в цель.
— Кроме того, можно метать лопаты прокрутом, через плечо, как это делают метатели молота. Можно из-под руки. Можно прямым выпадом. Или черенком вперед… При некотором умении можно метать это орудие ногой.
— Это как?
Инструктор поставил лопату вертикально, отвел ногу чуть назад, заведя мысок ботинка за черенок, и вдруг, как будто споткнувшись, стал припадать вперед и, зацепившись ногой за верхний срез лезвия, одновременно откинул рукой назад черенок, резко толкнул лопату вперед, как если бы пинал мяч.
Лопата, пролетев несколько метров, врубилась в мишень.
Строй уважительно загудел.
— Конечно, попасть с ноги точно в яблочко сложно, но в человека с трех-четырех метров вполне вероятно. В чем главное преимущество лопаты? В том, что противник не ждет вашего нападения. Ведь у вас в руках садовый инструмент, а не карабин или шашка. Но чтобы атака была действенной, она должна быть мгновенной и неожиданной. Вы не должны выдать свои намерения ни жестом, ни мимикой, вы должны разговаривать, улыбаться и, не меняя выражение лица, нанести удар. И главное… — Инструктор выдержал паузу. — Вы не должны бояться убивать. Учебные пособия на плац!
Принесли новые манекены. Привычных «петровичей». Но теперь к деревянным головам манекенов были приклеены фотографии людей. Лица солдат, но и гражданских тоже. Даже женщин. И детей.
— Не трудно убивать лопатой, трудно убивать человека. Живого, — сказал инструктор. — Страшно воткнуть штык лопаты в лицо. В глаза. В горло. И именно боязнь убить останавливает вашу руку, ослабляет удар. Вы должны привыкнуть убивать. Рефлекторно. Без оглядки на возраст, пол, внешний вид противника. Вы должны научиться наносить удар раньше, чем поняли, кто перед вами. Только так можно победить. И выжить. Вначале бить — потом думать!
И курсанты били. В фотографии солдат, женщин, стариков, детей. Били и били. Уже не обращая внимания, кто изображен на портрете, а лишь выискивая в них уязвимые точки — все те же глаза, шеи. Старались попасть именно в них. И попадали.
— Молодец, — хвалил курсанта инструктор. — Ты снес ей полголовы. Это хороший удар. Но он должен быть более жестким, чтобы острие не соскользнуло по кости…
И курсанты согласно кивали. И снова били. В женские, мужские, детские лица…
И, наверное, они считали, что теперь готовы быть убийцами. Быть бойцами. Но их инструкторы считали иначе. Потому что это был не конец учебы. Нет, не конец!.. Они слишком легко хотели отделаться…
* * *
— Лопата… Вот где мне эта лопата, — чиркнул себя поперек горла Сан Саныч.
— Да, не повезло, — вздохнул один мужик. — Это ж сколько тонн пришлось перекидать…
Но другой с ним не согласился:
— А чего не повезло-то? Я, например, свой АКС после каждой стрельбы… Чуть вконец не истер. А старшина, гад, тряпочкой в дуло. И в рожу мне!.. Патрон один раз потерял, так думал, меня в дисбат на два года уроют. Ладно губой отделался. А лопата — что… Ткнул — бросил. Ткнул — бросил. Сломал — выбросил. Милое дело.
— Это да, — согласился Сан Саныч. — Милое дело. Лопата…
* * *
Личный состав выстроили на плацу. И туда же вывели… собак. Всё больше беспородных.
— Это ваши четвероногие друзья, — сказал инструктор. — Вполне симпатичные псины, которых вы убьете. Но не теперь, через три дня.
— Почему через три?
— Потому что три дня — сегодня, завтра и послезавтра — вы будете кормить их. Ласкать. Гладить. Играть с ними. Каждый со своей.
— Зачем? — удивились курсанты. — Зачем кормить, если потом прикончить?
— Затем, что если вы их покормите и приласкаете, вам труднее их будет убить.
Собаки сидели на плацу поскуливая и озираясь. Это были дворняжки и, в отличие от домашних псов, они не ждали от людей ничего хорошего. Но их обманули.
— Взять прикормку.
Курсанты взяли куски мяса и понесли собакам. Они кормили их, потом гладили и играли с ними. Каждый со своей. Инструктор внимательно следил, чтобы никто не отлынивал от исполнения своих обязанностей. Курсанты должны были подружиться со своими жертвами. И псы поддавались. Потому что были сыты, потому что получали мясо из рук своих новых хозяев, которые трепали их за ухом и гладили животики. Собаки влюбленно глядели на людей, виляли хвостами и всячески демонстрировали свою преданность. Наверное, они решили, что попали в собачий рай.
Но наступил третий день. Тот самый.
— На исходные!
Собаки были привязаны к колышкам, вбитым в землю. Они еще ничего не понимали, они тявкали и виляли хвостами. Они были всего лишь питомцами, хоть и битыми-перебитыми собачьей жизнью. Они доверились людям.
— Приступить к упражнению.
Это было не убийство, всего лишь упражнение. Просто упражнение. Курсанты подхватили лопаты и пошли к собакам. Каждый к своей…
Собаки стали тявкать сильнее, рваться навстречу хозяевам, которые кормили их мясом. Они радовались встрече.
— Работать!
Первый удар был самый легкий. Он раскроил надвое ничего не подозревавшую дворняжку, которая даже не поняла, что случилось. Она умерла легко. Другие — трудно.
Собаки учуяли запах свежей крови и внутренностей и рванулись с привязи. Собачий рай обернулся собачим адом. Этих собак убивать было трудно. Они крутились, визжали, пытались кусаться, увертывались от лезвий лопат. Они хотели вырваться, они хотели жить. Но их рубили, их добивали, резали на куски.
Своих собак…
Еще труднее было убивать дворняжек, которые сидели смирно, испуганно заглядывая людям в глаза. Они ничего не понимали, не соображали, зачем их убивают, они хотели понравиться своим хозяевам, хотели загладить свою вину, которую за собой не знали. Они вымаливали пощаду, норовя лизнуть карающую их руку.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
