Сергей глухо засмеялся, сжимая пальцами виски.
— Ну конечно, устроишься. Официанткой или массажисткой, — ехидно сказал он, выговаривая «о», как Алька. — По вызову… Ну все, хватит. — Он ткнул пальцем в бутерброды и, чтобы пресечь дальнейшие Алькины рассуждения, добавил: — Ешь и иди спать. Деньги положу на стол. Купишь себе билет. Я просыпаюсь поздно — можешь не будить. И забудь про Москву. Она только снаружи кажется сказочной. Изнутри это грязный и душный город. Русский Вавилон. Факт. И больше мне добавить нечего.
Алька кивнула, сделав вид, что смирилась. Пусть это «факт» для Сергея. Но не для нее. Слово «Вавилон», как и все остальное, что он ей сказал, ни капельки ее не напугало. В прошлом было столько гадкого и отчаянного, что Алька не сомневалась — страшнее некуда. Пусть Сергей считает, как хочет. Его дело. А она еще всем покажет. И Волку этому, и Саньке. Вот только найдет работу… Выйдет замуж… И обязательно покажет…
Проводив глазами Сергея, Алька принялась дожевывать недоеденный бутерброд. Вкусно, но аппетит пропал. Алька ела про запас — скорее всего, завтра поесть не удастся… Глаза закрывались сами собой, словно на каждую ресничку гномик повесил по крошечной гирьке. Так мама рассказывала. Сон — это когда приходит маленький гномик и развешивает серебряные гирьки по ресницам…
А глаза у Сергея такие холодные, что даже мороз по коже. Особенно когда он щерится, как настоящий волк. И впрямь жить бы ему в лесу под елочкой, караулить зайцев…
Алька уронила голову прямо на недоеденный бутерброд. Никогда еще она не хотела спать так сильно.
Глава 2 АЛЬКИНЫ ПОБЕДЫПривыкший мучиться бессонницей, Сергей уснул, на удивление, довольно быстро. Ему приснилась Елена, как всегда красивая и загадочная. Сергей не запомнил сути сна. Только красный шарфик из какой-то жесткой ткани. Ему все время казалось, что этот шарфик — стеклянный или картонный и может разбиться. Или сломаться.
Утром он с трудом поднялся с кровати. Тело, скомканное сном и похмельем, наотрез отказывалось подчиняться. В который раз он обрадовался выходному. Ему уже приходилось беседовать с учениками о вечном с больной головой. Удовольствие, надо сказать, ниже среднего…
Пить или не пить? — вот ведь по-настоящему вечный вопрос… Нащупывая выключатель в ванной, Сергей хмыкнул — не зря директор Михаил Васильевич в шутку прозвал его «вшивым интеллигентом». Ведь и вправду вшивый… Для того чтобы гордо именовать себя интеллигентом, недостаточно хорошо говорить и быть начитанным. Нужно уметь в любой ситуации оставаться на высоте…
Обладал ли этим качеством Сергей? Иногда ему казалось, что да.
В нем была и папина интеллектуальная холодность, и мамина душенараспашливая доброта, которая частенько выходила ему боком. «Держать планку», как любил выражаться отец, Сергей не умел. Любая неудача, любая несостыковка в намеченных планах настолько выводили его из себя, что все рушилось, словно карточный домик. А Сергей терпеть не мог, когда рушилось. Он тут же терялся и забивался в себя, как рак-отшельник в спасительную раковину. И там изнывал от собственного бессилия и одиночества…
Сергей разделся и нырнул под спасительную струю душа. Горячая вода ненадолго уняла похмельную дрожь, разбежавшуюся по всему его поджарому телу. Мышцы расслабились, и Сергей полностью отдался исцеляющей силе воды.
Правда, облегчение длилось недолго. Настырная память тут же выдала ему ряд воспоминаний, одним из которых была худенькая девочка в голубой куртке. Алька, вспомнил он, Алька, Аля, Алина… нет… Алевтина… Кто додумался дать ей такое имя? Оно будто пылью покрылось. Имя Алька подходило ей больше. В нем чувствовалось что-то живое, смешное и наивное, как она сама.
На часах около девяти. Сергей выбрался из душа, когда услышал хлопок закрывшейся двери. Ушла, не то с облегчением, не то с горечью подумал Сергей. Вот и все. Конец маленькой сказке, которую она выдумала в этой своей Сосновке. Васильковые глаза неожиданно четко возникли перед его взглядом. И смотрели они с укором и грустью.
Да, конечно, так лучше… — убеждал себя Сергей, но ублажить совесть оказалось не так-то просто. Он надел белье и побрел в комнату, на ходу вытирая мокрые волосы. Ведь он что-то хотел сделать для этой девчонки. Не только обеспечить ей ночлег… Не только прочитать ей лекцию о жизни. Что же?
Неожиданно до Сергея дошло. Он хотел отправить ее домой. Дать ей денег на обратный билет, чтоб она уехала в эту свою Сосновку…
Алька не вспомнила про деньги. Не дождалась, когда он вылезет из душа. И возможно, вообще не собиралась возвращаться в родные места…
Чертыхнувшись, Сергей отбросил полотенце, выскочил в прихожую и торопливо натянул длинное черное пальто. «Без штанов, а в шляпе», — вспомнил он любимое отцовское выражение. Ну и черт с ними, со штанами! Главное, догнать эту полоумную провинциалку с васильковыми глазами нараспашку…
Свинцовое небо почти лежало на мокром асфальте. Солнце не показывалось больше двух недель. Сергей, уставший от монотонно-серого неба, начал думать, что светилу окончательно опостылела и Москва, и ее суетливые жители, занятые только одним делом — деньгами.
В конце серого коридора зданий маячила ярко-голубая фигурка. Алька, сразу понял Сергей. Догнать ее, всучить ей деньги, посадить на поезд… Увидеть ее васильковый взгляд, полный грусти, посмотреть на уползающую гусеницу поезда и забыть. Ему так проще. Так всем проще. И ей, хоть она этого пока не понимает. Но если это самое простое и верное решение, то почему у него на душе такой осадок, словно он собрался выкинуть на улицу пригретого котенка?
Безусловно, можно никого не догонять. Вернуться домой и досмотреть сон про Елену в красном шарфике. Наплевать на эту дуреху, поступить так, как все. Сделать вид, что вообще ничего не было. Ни вчерашней встречи, ни самой Альки. Что все это так — обычный пьяный «глюк», как выражаются его ученики.
Проклиная свою немодную совестливость, Сергей прибавил шагу. Обогнав Альку, он встал перед ней и, все еще неуверенный, что поступает верно, заглянул ей в лицо. Оно было румяным, как яблочко, и по-детски удивленным. И совсем уж не по-московски теплым. Как будто Алька только что вылезла из-под теплого одеяла.
— Надо полагать, билеты на поезд раздают бесплатно, — сердито заметил Сергей. — Куда ты собралась? Не могла разбудить?
— С-сам п-просил н-не б-будить… — процедили замерзшие Алькины губы, контрастировавшие с ее «теплым» видом. Только сейчас Сергей заметил, что они обкусаны почти до крови. У всех свои способы решать проблемы. У Альки: убегать спозаранку и впиваться зубами в свою невинную плоть. — И з-зачем?
— З-зачем? — раздраженно передразнил ее Сергей. Словно Алька виновата в том, что у него вдруг обнаружилась болезнь под названием «совесть». Можно подумать, она не понимает. Ведь замерзла же. А все равно упрямится, как ослица на выданье… Ох, что-то он стал сдавать. На выданье девка ломается. А ослица просто упрямится, и все. Упрямится и упирается, точь-в-точь как глупая Алька. — Чтоб я тебе денег дал, вот зачем. Зайцем, что ли, поедешь?
