Книга Потерянная Библия - Игорь Берглер

И вот теперь они вдвоем приближались к лестнице, представлявшей собой весьма причудливое сооружение. Построенная в 1642 году, она соединяла бывшую центральную площадь Сигишоары со школой на холме. По всей длине ее покрывал деревянный навес, поддерживаемый перекрытиями. Равные промежутки между внутренними опорами смутно напоминали стрельчатые своды готических соборов, а из-за того, что снаружи все было выкрашено в черный, конструкция выглядела довольно зловеще. Школу построили неподалеку от церкви, известной под названием Церковь на Холме. Датировалась постройка 1525 годом. За церковью возвышалась башня Канатчиков, одна из девяти башен, благодаря которым Сигишоару включили в список наследия ЮНЕСКО. Изначально лестница Школяров насчитывала триста ступеней. Чтобы попасть в школу или домой, ученикам приходилось взбираться или спускаться по этим ступеням каждый день, и деревянное покрытие построили для того, чтобы защитить их от превратностей погоды. Чувствуя усталость после утренней лекции, Чарльз искренне жалел, что никому не пришла в голову мысль соорудить здесь подъемник, не важно, современный металлический или всего лишь деревянную клетку, приводимую в движение самым обычным воротом, вроде тех, что установлены в скальных монастырях Греции. Поднимаясь по лестнице, он вспомнил кое-что из информации, которую ему сообщили во время предыдущего визита: в 1849 году число ступеней сократили до 175. Ура тому, кому пришла в голову эта прекрасная идея! «Сегодня я бы вручил ему медаль», — подумал он. В голове крутилось название кинофильма Альфреда Хичкока «Тридцать девять ступеней», и в конце концов он задумался над тем, что за сюрприз может ждать его наверху.

А у основания лестницы толпились люди в форме. Многим гражданским разрешили остаться внутри импровизированной баррикады. Их сдерживала живая стена полицейских, которые вели себя так, словно пришли на какую-то несанкционированную демонстрацию против саммита стран «большой восьмерки», что требовало необычайной бдительности. И действительно, казалось, что здесь собрался весь штат полиции города: охранники, водители, секретари и все остальные. Что бы ни произошло, Сигишоара давно не сталкивалась с чем-то настолько важным.

Вход на лестницу был закрыт большим пластиковым занавесом. Прежде чем отодвинуть его в сторону, комиссар остановился, чтобы предупредить Чарльза:

— Дальше будет неприятно, но, глядя на вас, я думаю, что вы сможете сохранить хладнокровие. — Нагнав страху, наверное, чтобы смутить Чарльза и застигнуть его врасплох, комиссар задал вопрос, который, по всей видимости, заготовил давно: — Почему на вашей визитке изображен дьявол?

Чарльз с удивлением уставился на собеседника. Не пытается ли полицейский играть словами?

По всей видимости, он принадлежал к немецкоговорящему меньшинству Трансильвании, и акцент у него был достаточно сильный, поэтому Чарльзу приходилось прикладывать немало усилий, чтобы понять его. И теперь, словно заразившись от женщины, которая сопровождала его до сих пор и которая теперь как сквозь землю провалилась, Чарльз выдал весьма характерную для недоумевающих британцев фразу:

— Прошу прощения?

— Я решил уточнить, поклоняетесь ли вы дьяволу, или же это какой-то знак, который простым смертным вроде меня не понять. Какая-то шуточка для своих. Вы. Почитаете. Дьявола? — произнес полицейский, на всякий случай делая паузы между словами.

Чарльз был прекрасно знаком с примитивным мышлением, характерным для обитателей маленьких городков юго-восточной Европы, особенно в местах вроде этого, где суеверия прочно входили в жизнь человека с самого рождения и где было очень трудно отделаться от них, невзирая на какое бы то ни было образование. В книгах Чарльза уделялось много внимания популярным верованиям, а его теории учитывали эти непоколебимые предрассудки, порожденные туманами времени, — их не способен развеять ни один рациональный аргумент.

Пока Чарльз пытался разобраться, что мог иметь в виду комиссар, офицер раздвинул импровизированные занавески и придержал их, позволяя ему пройти. Профессор начал подъем. Впереди, примерно на середине лестницы, обнаружилось очередное столпотворение. Люди фотографировали, делали какие-то замеры, Криста Вольф вела пылкую беседу с коллегой в гражданской одежде. Света было мало, поскольку доски пропускали лучи солнца так, что освещенные поверхности чередовались с темными, и это напоминало кадр черно-белого кино, скрывающий больше тайн, чем обнаруживалось в нем в конце концов. Он подошел ближе. Фотограф, закрывавший ему обзор, отодвинулся, продолжая совершать свои забавные движения. А потом Чарльз увидел это.