Наивно думать, будто биологические, социально–психологические и духовные причины страстей действуют строго по очереди и возбуждают страсти по порядку. Зачастую все факторы давят на нас в совокупности, с утроенной мощью. Когда человек попадает в омут, всё влечет его вниз: и воронка воды, и внутренний шок, и собственный вес, и земное притяжение…
По мысли аввы Евагрия, бесы прикасаются к определенным зонам головного мозга и тем провоцируют людей на неблаговидные поступки. Если демону не удается рассеять наше внимание на молитве, он «принуждает телесный темперамент произвести некое чуждое представление» в уме[25].
Как ни вспомнить здесь открытую в XX веке «систему награды» мозга?! (см. гл. II и IV).
«Такова хитрость у лукавых бесов, — предостерегает преподобный Паисий (Величковский), — они постоянно заняты нами; как сторожа, подмечают наши наклонности и пожелания… Какую страсть замечают в нас, к тому нас и побуждают, такие и расставляют нам сети… Бесы ищут в нас повода, потому что чрез свою наклонность и пожелание мы скорее запутаемся»[26].
По мнению старца Паисия Святогорца, чувствительного и нервного от природы человека демон хочет сделать еще более раздражительным, а жестокосердного — еще более необузданным и грубым, «и пьяному внушает не оставлять вина, но пить еще больше»[27].
К счастью, Господь никогда не попускает чрезмерных искушений и дозирует их время. Иначе никто не смог бы устоять в духовной брани. Творец сострадает нашим немощам и учитывает, что «помышление сердца человеческого — зло от юности его» (Быт. 8, 21).
«Ты все щадишь, потому что все Твое, душелюбивый Господи, — благовествует Библия. — Посему заблуждающихся Ты мало–помалу обличаешь и, напоминая им, в чем они согрешают, вразумляешь, чтобы они, отступив от зла, уверовали в Тебя, Господи» (Прем. 11, 27 и 12, 2). Давая место покаянию и милуя нечестивых, Бог тем не менее ведает, что «племя их негодное и зло их врожденное, и помышление их не изменится во веки (курсив. — К. 3.). Ибо семя их было проклятое от начала…» (Прем. 12, 10–11).
По мысли блаженного Феофилакта Болгарского, в результате грехопадения Адама человеческая плоть сделалась «сподручной греху». Но это не ее вина. Наклонность души к худшему дает греху свободу действовать. «Если разбойник займет дворец, то дворец не виновен в том. Так и здесь: если в членах моих обитает грех, то плоть — не зло, ибо она изнасилована»[28].
«Факты и наблюдения свидетельствуют о возрастании греховности падшей природы и о связи развития греха с генетическими предрасположенностями, — заключает доктор богословия, протоиерей Владислав Свешников. — Во многих случаях склонность к той или иной страсти, несомненно, генетически обусловлена. Так, можно порой видеть совершенно одинаковые по типу проявления гнева в трех и более поколениях (у бабушки, матери и дочки)… Отвращение к греху того или иного рода также может быть связано с определенной природной предрасположенностью… К одним видам греха у разных личностей имеется очевидная врожденная склонность, к другим — очевидное природное отвращение»[29].
Подчеркнем, что наследственно передаются не сами страсти, а только предрасположенность к ним, пагубные склонности. «Природную склонность к падению под влиянием страстей, — утверждает святитель Иоанн Златоуст, — может побеждать ум, при содействии труда»[30].
Увы, наследственный эгоизм — очень живучий и плодовитый сорняк. Кочуя из поколения в поколение, он производит в нас плевелы порочных страстей. Это, хотя и ущемляет нашу свободу, но не парализует ее полностью. Вот почему мы несем ответственность за свое поведение и должны бороться с унаследованными и приобретенными пороками. Вот почему в наших душах ежедневно разгораются разные внутренние конфликты: между «хочу» и «нельзя», между «не хочу» и «надо».
Глава II
Свобода — это длина цепи?
Потеряв вследствие грехопадения взаимную точку опоры, все части человеческой природы — дух, душа и тело — перестали получать и взаимную друг от друга помощь. Райская гармония разума, чувства и воли распалась, и внутри нас воцарился хаос. Мы буквально разрываемся от постоянной сумятицы и перенапряжения. Грех приковывает душу к себе. Ее освобождает истина, но порабощает злой навык.
Ведущую роль в поддержании накала внутриличностных конфликтов играет неразумная (бессознательная) сила души. От лица всех кающихся христиан апостол Павел вопиет: «Не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе… Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю… По внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного…» (Рим. 7,19–23).
Весьма поэтично эта картина отражена в стихотворении «Раб греха»:
Опять живу не так, как надо, Живу не так, как сам хочу. Что ни творю — душа не рада, Где нужно плакать — хохочу. Хочу быть добрым — озлобляюсь. Хочу быть трезвым — снова пью. Хочу поститься — объедаюсь. Хочу петь песни — слезы лью. Хочу быть скромным — восхваляюсь. Хочу быть щедрым, но скуплюсь. Хочу трудиться — расслабляюсь. Хочу быть верным — волочусь. Хочу сдержаться, но болтаю. Хочу бороться, но молчу. Хочу гореть, но остываю. Хочу, хочу, хочу, хочу… Зачем живу не так, как надо? И почему — не как хочу? Свобода — крест, а не награда. Добра хочу, а зло верчу. И в паутине искушений Не Божий раб, а раб греха, Погряз я в жажде наслаждений, Погибну я наверняка. Но чью я волю выполняю, Я, раб греха, коль не свою? И пусть я беса проклинаю, Ему служу всю жизнь мою[31].
Каков же механизм пленения человека страстью? По учению святых отцов–аскетов, грех овладевает человеком не сразу[32]. Сначала приходит помысел — простая мысль на какую–либо тему. «Прилог» («приражение») к душе помысла сравним с ударом мяча о стену. Это — безгрешно, ибо мы не в силах контролировать вереницу мыслей, которые, словно мошкара, кружатся в сознании. «Сдружение» («сочетание») — следующий момент, когда мы схватываем определенную мысль, цепляемся за нее, ловим брошенный «мячик». Мы собеседуем с помыслом и еще способны отказаться от разговора с ним — выбросить его вон из головы.
