Внутри трех металлических колец, которые с помощью сложных механизмов могли вращаться в разные стороны независимо друг от друга, висело шарообразное устройство величиной с тыкву. На верхней части аппарата находились блестящие регуляторы, выключатели и кнопки. Снизу выходили кабели в палец толщиной, которые тянулись через всю комнату и исчезали в шести или семи ящиках вдоль стен, – судя по всему, электрических генераторах.
Ясно было одно: эта штука расходовала огромное количество электроэнергии.
– Подходите, не бойтесь. Вам понравится, – Гумбольдт уже возился со странным аппаратом на цоколе. Он отвернул вентили и проверил, хорошо ли смазаны металлические кольца. Потом раскрыл шар в середине.
Внутри была полость, в которой находился счетчик. Такого Оскар еще не видел. Три свободно вращающихся диска, на которых было выгравировано множество цифр. Кроме этого, на счетчике были выключатели и рычаги. Внутренняя часть шара была отделана мелкоячеистой сеткой, которая на первый взгляд не имела особого значения. Оскар тронул пальцем одно металлическое кольцо и слегка толкнул его. Кольцо было сделано из серебристого, слегка мерцающего металла, казавшегося очень хрупким.
Племянница исследователя обошла аппарат вокруг, словно кошка, обнюхивающая мышь и сомневающаяся, действительно ли та мертва.
– Это и есть машина времени? Маловата, правда?
– Это всего лишь прототип, – ответил Гумбольдт. – Что-то вроде предшественника. Представляете, как она действует?
– Пока точно можно сказать только одно, – заявила Шарлотта. – Эта штука питается током. И его нужно много. Я насчитала восемь генераторов, каждый из которых производит ватт триста. Восемь на триста – получается две тысячи четыреста ватт, которые идут на работу этой штуковины. – Она провела рукой по металлическим кольцам. – Странно, но к машине не подсоединяется ни один кабель. Все они тянутся к цоколю, – она указала на две огромные катушки, плотно обмотанные медной проволокой. – Я бы сказала, что это электромагниты.
– Совершенно верно, беспроводная передача энергии, – довольно кивнул Гумбольдт. – Продолжай.
– Дальше труднее, – задумалась Шарлотта. – Если машина не присоединена непосредственно к источнику питания, значит, она изменит свое местоположение. Она ездит? Летает? Не представляю. Да и эти три кольца мне ни о чем не говорят. Первое вращается вертикально, второе горизонтально, а третье закреплено свободно и может менять ось вращения. Шар посредине является центром конструкции. Стабильный центр, вокруг которого вращаются кольца. Как глаз урагана.
– Три кольца, три измерения, – сказал исследователь. – Шар посередине – это четвертое измерение, время. То, что я хотел бы пересечь.
– Но ведь это невозможно, – озадачился Оскар. – Время неподвижное. Его нельзя ни понюхать, ни попробовать на вкус, ни пощупать. Разве только заметно, что мы стареем. Но это так медленно, что можно понять только через много лет.
– Если какие-то характеристики мы не можем ощутить непосредственно, это еще не значит, что их нет, – возразил Гумбольдт. – Время – такое же измерение, как и любое другое. У нас нет для него органа чувств, но, тем не менее, мы можем его измерить. Смотрите, – он вытащил из кармана жилета часы и указал на стрелку, спокойно совершающую свой путь по циферблату.
– Да, время идет, никто не спорит, – не сдавался Оскар. – Но как по нему передвигаться? У времени только одно направление – вперед.
– Ошибка, – не согласился исследователь. – Вследствие того, что у него особое измерение, мы получаем там свободу действий. Лучше всего определить его как четвертое измерение. Помните, что я рассказывал вам на занятиях по геометрии о трех других измерениях?
– Первое измерение – это вперед и назад, – сказала Шарлотта. – Второе – вправо и влево. Третье – вверх и вниз. Положение каждого тела в пространстве можно описать с помощью длины, высоты и ширины.
– Правильно, – похвалил исследователь. – Однако не хватает еще одной величины – продолжительности. Недостаточно сказать, где находится тело, если неизвестно, когда оно там находится. Сегодня этот ящик здесь, а завтра он может оказаться совсем в другом месте. Вот еще один пример: там, где мы сейчас стоим, когда-то были моря и ледники. А больше сотни тысяч лет назад здесь запросто могла находиться пустыня или горный массив с крутыми утесами и ущельями. Время меняет пространство. Это один из фундаментальных законов физики. Разве вам неизвестно по собственному опыту, что можно попасть в такое место, которое сильно изменилось за ваше отсутствие? Какое-нибудь местечко из детства?
– Да, конечно, – согласился Оскар.
Он вдруг вспомнил о маленькой лавочке на углу Августштрассе и Артиллериштрассе. Ее хозяин Эмиль Штейнхаймер был человеком простым и жалел беспризорников. То и дело Оскару и его друзьям перепадали карамельки. Но однажды ветхое здание пришлось снести, и Штейнхаймер перебрался в другой город. Теперь на том месте расположилось уличное кафе для богатых, и официанты пинками прогоняли попрошаек.
Гумбольдт улыбнулся:
– Ну вот видишь? В большинстве случаев мы замечаем изменения не скоро, но время дает нам почувствовать свою власть. Кстати, я работал над этим проектом не один, а в сотрудничестве с изобретательным доктором Юлием Пфефферкорном. Полагаю, что могу без преувеличения утверждать, что это один из самых значительных экспериментов нашего времени. Мы войдем в историю, попомните мои слова!
– Пфефферкорн, – задумчиво произнес Оскар. – Где-то я слышал это имя.
– Ты упоминал его на борту дирижабля во время нашего путешествия на Яву, – вспомнила Шарлотта.
– Да, а ты сказала, что он шарлатан и аферист, – ухмыльнулся Гумбольдт.
– Я только повторила то, что писали о нем газеты. Говорят, во время одного из своих экспериментов он разрушил лабораторию и несколько примыкающих к ней домов.
– Может быть, это и правда, – согласился Гумбольдт. – Но ведь ему удалось значительно облегчить лингафон. И вы сами могли убедиться, что работает он прекрасно. Но то, что сейчас находится перед вами, – абсолютный шедевр. Идея моя, а за исполнение я хорошо заплатил. Хотите узнать, как она работает? Подходите ближе. Вы не разочаруетесь.
3
Пока восемь генераторов набирали обороты, шум нарастал все больше и больше. Оскар почувствовал, как по телу пробежала дрожь, до самых кончиков пальцев. Воздух был теплым и словно пронизанным электричеством. Даже у Шарлотты волосы встали дыбом.
Двигатели работали на лигроине – смеси спирта и газолина, которая в продаже называлась нефтяным бензином. Особое вентиляционное устройство обеспечивало отвод выхлопных газов, и, тем не менее, дышать Оскару было тяжело. Запах был отвратительный.
– До сих пор я испытывал прибор без экипажа, – попытался перекричать шум Гумбольдт. – Сегодня впервые в путешествие отправится пассажир.
– Кто же будет пассажиром? – удивился Оскар. – Шар слишком маленький.
