– Но Лемюэль понял.
– О да. И был достаточно проницателен, чтобы понять: для того чтобы использовать это, «Рыцарям» нужен кто-то из нашей семьи. Союзник из следующего поколения, который оценит масштаб, скажу даже, все величие возможных последствий. – Франклин снова улыбнулся Уиллу. – Поэтому он пришел ко мне.
– Но ведь ты тогда был еще школьником? – смущенно спросил Уилл.
– Мне было двенадцать, – ответил Франклин.
Он остановился перед створчатыми дверьми и достал фарфоровый ключ.
– Но, понимаешь, я был очень похож на тебя, Уилл. Я обнаружил туннели во время собственных исследований, когда еще ходил в коротких штанишках. Мальчику нужны приключения, верно?
– Наверное, сэр.
– И, как и Иен Корниш, я обнаружил: внизу что-то говорит со мной. Не голос, но ощущение, эманация, излучавшая разумность, тайну и обещание чего-то титанического. Это непреодолимо влекло мое воображение. Поэтому я продолжал ходить вниз и каждый раз спускался немного глубже, пока не добрался до дверей. А когда в тот день я вышел из туннелей, меня ждал Лемюэль.
– Он рассердился на тебя?
Франклин усмехнулся:
– Он пытался заставить меня в это поверить. Но мы поговорили, и он понял, что мы родственные души. Мое любопытство было щедро вознаграждено. Лемюэль начал брать меня с собой в свои походы вниз, за дверь, показывая мне, по участку за раз, всю громадность их находки.
– И ты никогда не говорил отцу об этом?
– Это была только наша с Лемюэлем тайна, – сказал Франклин, озорно поднимая брови. – Как будто все это принадлежало только нам.
Он вставил ключ в большую прямоугольную замочную скважину и повернул. Уилл услышал щелчок замка, и Франклин несильно толкнул дверь.
За ней ждала тускло освещенная комната в коврах. Изящная легкая мебель, на стене несколько дорогих произведений современного искусства. Два кожаных кресла с подголовниками.
В одном из кресел, отвернувшись от двери, сидел человек; Уилл увидел старомодный черный ботинок на толстой подошве, но лица сидящего не видел.
– Пока однажды Лемюэль не попросил меня поделиться нашей тайной с одним из коллег отца, работающим здесь, в Центре; это был мой инструктор, которому я был небезразличен. Они знали, что этот человек оценит их открытие даже выше, чем я.
– Видишь, Уилл, с самого зарождения человечества в древности «Рыцари» изучали то, что сегодня назвали бы «глубоким фоном» людей, представляющих для нас интерес. И совершенно верно оценили и этого человека, и меня, и вообще всю ситуацию. Не будет преувеличением сказать, что наша встреча стала поворотным пунктом в нашей истории.
Франклин вошел в комнату. В воздухе висел кислый запах болезни, медикаментов и гниения. Уилл почувствовал дрожь страха, приковавшую его к полу. Он заставил себя пойти за дедом к человеку в кресле.
– Хочу, чтобы и ты с ним познакомился, Уилл, – сказал Франклин, повернувшись к нему, когда дошел до кресла.
Уилл видел, как старческая рука поднялась с ручки кресла и поманила его. Желтая кожа свисала с костей, пальцы, похожие на паучьи лапы, дрожали, ногти казались толстыми желтыми когтями.
– Уилл… это мой учитель – доктор Джозеф Эйблсон.
Увидев наконец лицо этого человека, Уилл едва не упал.
Когда Ник потянулся за бутылкой с водой, у него в кармане негромко загудел пейджер. Заслонившись открытой дверью, он быстро достал пейджер и включил экран.
Пора.
– Мать моя женщина! – прошептал Ник.
Он сунул пейджер в карман и глубоко вдохнул, свинчивая крышку с бутылки. Из другого кармана юноша достал маленький флакон и открыл его. Нажал на резиновую пробку, взял стакан и выдавил бесцветное содержимое в воду. Закрыл флакон, спрятал его и взял другую бутылку для себя.
– Вот, Брук.
Он поставил бутылку на стол перед ней, но Брук даже не подняла головы. Ник сел напротив нее, открыл свою бутылку и одним глотком осушил половину.
– Жарко? – спросил он и рыгнул.
Она наконец посмотрела на него:
– Если я предложу тебе деньги, ты уйдешь? Я могу себе это позволить.
– Послушай, ты должна меня знать лучше, – ответил Ник, вторым титаническим глотком допивая воду. – Сколько?
Брук мрачно посмотрела на него, потянулась за своей бутылкой с водой и вернулась к книге. Ник внимательно следил, как она отвинчивает крышку, потом подождал, пока она что-то дочитает.
Он закрыл глаза и, как делали его друзья, послал ей мысленный приказ: «Пей».
– Ты в порядке? – спросила она.
– Да, в полном, а что? – спросил он в ответ, открывая глаза.
– Да кривишься, точно ребенок, который никак не покакает.
Брук отпила большой глоток из своей бутылки и медленно покачала головой.
Офигеть. Мысль сработала. Или, может, она просто захотела пить.
– Просто пытаюсь думать, – сказал Ник.
– Я забыла: для тебя это как сердечный приступ.
Он посмотрел на часы.
Семь минут. Предположительно через такой промежуток оно подействует на нервную систему.
– Пойду в душ, – сказал он.
– Спасибо, что поставил в известность, – сказала Брук, отворачиваясь и возвращаясь к чтению.
Как только за ним закрылась дверь ванной, Ник ответил на сообщение Аджая:
Сделано.
Два
Житейская заповедь Уилла № 2: Нельзя прожить свою жизнь дважды
– Доктор Эйблсон, вот молодой человек, о котором я вам рассказывал, – сказал Франклин, улыбаясь и говоря громче обычного. – Мой внук Уилл.
Правый глаз человека закрывало молочное бельмо. Во втором глазу зияла пустота, словно у ящерицы. Клочья волос липли к голове, как сахарная вата. Плоть на лице обвисла, словно сползала с черепа, и собиралась сморщенной лужей под подбородком.
Эйблсон протянул правую руку в пятнах и коросте, со скрюченными пальцами, похожими на сломанные прутья. На ощупь сухие и чешуйчатые, эти пальцы походили на когти.
Уилл быстро подсчитывал.
«Это учитель моего деда. Деду по меньшей мере девяносто пять. Значит, доктор Джозеф Эйблсон, человек, который был современником и коллегой Адольфа Гитлера, не может быть моложе ста пятнадцати лет… А может, он даже старше».
Доктор Эйблсон смотрел на него, и из его горла вырвалось долгое сухое сипение – попытка заговорить, не похожая на слова.
– Он говорит, ты похож на своего отца, – с легким смешком сказал Франклин.
«А ты на мумию», – подумал Уилл.
