Серо-зеленые глаза напоминали горный поток, однако зрачки были темными.
«Наверное, от страха», — подумал лорд Брэйдон.
— Я знаю о вас из газет, — сказала девушка, — у вас великолепные лошади.
— Хотелось бы так думать, — несколько суховато промолвил лорд Брэйдон. — А теперь расскажите о себе. Вы, конечно, едете не одна?
Она смущенно отвела глаза.
— Я знаю, что так ездить… не принято… но моя служанка довольно пожилая и в последний момент почувствовала себя плохо… а больше нет никого, кто мог бы… сопровождать меня, поскольку я… спешила.
Она запиналась, явно недоговаривая чего-то. Это удивило лорда Брэйдона.
— Могу я узнать ваше имя? — спросил он.
— Лоилия… Джонсон.
Краткая пауза между этими словами навела его на мысль, что девушка сказала не правду.
— И вы едете в Берлин?
Она кивнула.
Лорд Брэйдон еще хотел спросить, будет ли кто-то рядом с ней в этом огромном и опасном городе, когда она приедет туда.
Но он тут же решил про себя, что в нынешнем его положении было бы непростительной ошибкой связываться с молодой незнакомкой.
— Я могу понять, в каком трудном положении вы можете оказаться, путешествуя без сопровождающих, — сказал он. — Вам что-нибудь известно об этом мужчине?
— Он сказал, что его имя — барон Фридрих фон Хаусен.
Лорд Брэйдон на всякий случай запомнил это имя.
— Единственное, что я могу сделать для вас, мисс Джонсон, — попытался он утешить девушку, — поскольку мы сограждане, это попросить моего слугу, находящегося рядом со мной, поменяться с вами купе.
Глаза Лоилии осветились радостью, и она воскликнула;
— Вы действительно… это сделаете?
— Я уверен, тот мужчина не будет вас больше беспокоить.
— Спасибо вам… Спасибо! Я так благодарна вам, что… даже не могу выразить словами.
Она облегченно вздохнула.
— Я никогда не думала… никогда не могла представить, что у меня будут… трудности такого… рода.
— Я могу лишь повторить, — заметил лорд Брэйдон, — что столь молодой леди, как вы, безрассудно путешествовать одной.
— Я… я знаю это теперь, — вымолвила она, — и постараюсь… не повторять впредь… этой ошибки.
Лорд Брэйдон поднялся с дивана.
— Оставайтесь здесь, пока я переговорю с моим слугой.
Он вышел из купе, захлопнув за собой дверь.
Вызвав Уоткинса, который еще не начал раздеваться, он рассказал ему о происшедшем.
— Это не удивляет меня, милорд, — незамедлительно отреагировал Уоткинс. — иностранцы похож во всем мире! Он думает, молодая женщина один — легкая добыча.
— Мы ничего не можем поделать с этим, Уоткинс, — продолжал лорд Брэйдон, — но если вы поменяетесь купе с мисс Джонсон, мне кажется, вы сможете разобраться с любвеобильным бароном, когда он вернется.
Уоткинс широко улыбнулся:
— Положитесь на меня, милорд!
Он пошел в свое купе, чтобы собрать свои вещи и чемоданы, принадлежащие его господину.
Лорд Брэйдон вернулся к мисс Джонсон.
Она все еще сидела там, где он оставил ее, — на краю дивана.
Когда он вошел в купе, у него возникло странное ощущение, будто она молилась.
Во всяком случае, ее руки были соединены, а таза оставались закрытыми, пока он не подошел к ней.
— Все улажено. Мой слуга даст мне знать, как только перенесет свой багаж в ваше купе, а ваши вещи — в соседнее с моим.
— Вы так… добры. Вы очень… умный… как я и… думала о вас.
— Почему вы так думали?
Она не ответила.
Он понял, что эти слова нечаянно сорвались с ее губ и теперь она раскаивается в своей неосмотрительности.
— Я задал вам вопрос, — сказал он чуть погодя.
— Просто… я слышала, как мой отец… и другие люди… говорили о вас, о том, какой… вы мудрый.
— Мудрый! — повторил лорд Брэйдон. — Не представляю, почему они могут так думать.
— Вы просто скромны, — ответила Лоилия.
Лорд Брэйдон знал, что ни в обществе, ни среди своих сверстников он не слыл мудрецом.
Только люди, подобные маркизу Солсберийскому, принцу Уэльскому и еще одному или двум министрам, с которыми он сотрудничал время от времени, знали о его незаурядных способностях и уме.
Общество же признавало его как привлекательного мужчину, приветливого и гостеприимного хозяина.
Поэтому ему показалось странным, что девушка, сидящая на его постели, отозвалась таким образом о его способностях.
Задержавшись на мгновение, он сказал:
— Говорил ли ваш отец, почему он считает меня мудрым?
— Нет… нет… Конечно, нет, — заверила его Лоилия. — Просто у меня создалось такое впечатление… и конечно… я вижу, как мудро вы устроили все, чтобы помочь мне!
Лорд Брэйдон подумал, что за всем этим кроется нечто большее.
И вновь он напомнил себе, что не следует глубже вникать в ее дела.
Лучше не расспрашивать ее ни о чем подробнее, а оставить их отношения на уровне случайного знакомства.
И тут ему на помощь пришел Уоткинс, весьма кстати открывший дверь, чтобы сказать:
— Все готово, мисс, и все ваши вещи — в купе рядом.
— Спасибо… Огромное спасибо.
Лоилия поднялась, обращаясь к лорду Брэйдону:
— Еще раз благодарю вас, милорд. Я так благодарна вам… сильнее, чем могу выразить словами.
Она поспешно покинула купе.
Лорд Брэйдон слышал ее нежный голос, пока она разговаривала с Уоткинсом, не захлопывая свою дверь.
Затем наступила тишина.
Он запер дверь купе и начал раздеваться, думая о странности этой встречи.
Почему мисс «Джонсон»— он был уверен, что это не ее фамилия, — отозвалась о нем как о «мудром»?
Если бы немцы столь же высоко оценили его способности, это определенно не способствовало бы успеху его миссии.
Он восстановил во всех деталях заготовленную версию своего посещения Берлина, дабы убедительно объяснить немцам, почему он счел необходимым приехать сюда, оставив Лондон в самый разгар светского сезона.
Улегшись в постель, он долго не мог заснуть.
Он лежал, размышляя о девушке за стенкой, о том, как опасно для столь юного и привлекательного существа путешествовать в одиночку.
«Она, несомненно, леди, — думал он, — и даже самый глупый родитель или попечитель не мог бы позволить ей пускаться через континент без сопровождения».
