Кровь. Сколько крови…
Долю секунды спустя, до того как я успел открыть рот и заорать, мимо меня пронеслось нечто гигантское и пурпурное. А затем раздался оглушительный грохот и сорвавшаяся с оси карусель обрушилась прямо на тележку с хот-догами, окатив нас градом из железных и деревянных обломков. Еще громче кричали разбегавшиеся кто куда люди. Кто-то сбил меня с ног, и я упал на землю.
На меня падали другие. Чья-то нога отдавила мне запястье. Чье-то колено врезало по голове. Ботинок ударил под ребра. Я вскрикнул, но каким-то образом умудрился подняться и перевернуться. И вскрикнул еще раз, потому что увидел прямо у себя под носом Девушку с Карусели. К счастью, волосы закрывали ее лицо, но я все равно узнал футболку и блестящий лифчик — даже несмотря на то, что все это было залито кровью. Еще больше крови было на ее ноге, потому что второй кусок металла пробил ее прямо под коленом, прошив кость. Нижняя часть ноги держалась на одних сухожилиях.
Я начал отползать — она ведь была мертва, уж точно мертва, и я ничего не мог с этим поделать. Но тут вдруг ее рука вцепилась в меня. Девушка повернула ко мне свое окровавленное изувеченное лицо. Из красного месива на меня взглянул единственный уцелевший карий глаз. Другой болтался в раскуроченной щеке.
— Помоги мне, — просипела она. — Помоги!
Я хотел сбежать. Хотел орать, рыдать и блевать одновременно. И так бы, наверное, и случилось, если бы в этот момент другая рука, большая и крепкая, не схватила меня за плечо и мягкий голос не шепнул мне на ухо:
— Все хорошо. Я знаю, что тебе страшно, но очень важно, чтобы ты сейчас послушал меня и сделал все в точности, как я тебе скажу.
Я рывком обернулся. На меня смотрел Бледный Тип. Только в тот момент я понял, что его лицо под широкополой шляпой было почти таким же белым, как его рубашка. Даже его глаза казались затуманенными и прозрачно-серыми. Он походил на призрака или вампира, и в другой ситуации я бы, наверное, здорово испугался. Но в тот момент я видел в нем только взрослого, в котором нуждался, который сказал бы мне, как поступить.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Эд-ди.
— Ты не ранен, Эдди?
Я потряс головой.
— Хорошо. Но эта девушка — да, так что нам нужно ей помочь. Ты согласен?
Я кивнул.
— Вот что тебе нужно сделать: держи ее ногу. Держи крепко-крепко!
Он взял обе мои ладони и сжал ими ногу девушки. Она была горячей и липкой от крови.
— Держишь?
Я кивнул еще раз, чувствуя горький металлический привкус страха во рту. А еще — как кровь струится между пальцами, хоть я и сжимал ее ногу так крепко, как только мог.
На расстоянии куда большем, чем было на самом деле, я слышал пульсацию музыки и радостные крики. Девушка перестала кричать. Она лежала неподвижно и тихо, доносилось только ее рваное дыхание. Но даже оно затихало…
— Эдди, сосредоточься! Слышишь меня?
— Да.
Я уставился на Бледного Типа. Он выдернул ремень из джинсов. Это был длинный ремень. Слишком длинный для его тощей талии, он даже проделал в нем несколько дырок, чтобы затянуть потуже.
Поразительно, какие странные вещи мы замечаем в самые жуткие моменты. Например, я внезапно увидел, что с ноги Девушки свалилась туфелька. Резиновая розовая туфелька, вся в блестках. А потом подумал, что она ей теперь и не понадобится, ногу-то почти пополам разорвало!
— Ты со мной, Эдди?
— Да.
— Хорошо. Мы почти закончили. У тебя отлично выходит!
Бледный Тип затянул пояс вокруг бедра девушки. Очень туго. Он оказался куда сильнее, чем выглядел. И почти сразу же я почувствовал, как ток крови замедлился.
Он посмотрел на меня и кивнул:
— Можешь уже отпустить. Я держу.
Я убрал руки. Теперь, когда напряжение схлынуло, они внезапно начали крупно дрожать и я обхватил себя, сунув ладони под мышки.
— С ней все будет хорошо?
— Не знаю. Хорошо, что мы спасли ногу.
— А лицо? — прошептал я.
Он посмотрел на меня, и что-то во взгляде его прозрачно-серых глаз меня успокоило.
— Ты видел его, да?
Я открыл было рот, но так и не нашел что сказать, потому что не понял, почему из его голоса вдруг пропало все тепло. Он отвернулся и тихо произнес:
— Она будет жить. Это самое главное.
В этот момент над нами с треском прокатился раскат грома и на землю упали первые капли.
Думаю, именно тогда я впервые понял, что мир может измениться буквально за секунду. Все, что мы принимали как должное, могут внезапно вырвать у нас из рук. Наверное, поэтому я тогда стащил эту вещицу. Мне нужно было держаться за что-то реальное. Сберечь эту вещь. По крайней мере именно так я сказал сам себе.
Но, как и в случае со всем, что мы обычно говорим себе, на поверку это оказалась просто куча дерьма.
Местная газета назвала нас обоих героями. Газетчики даже заставили нас с мистером Хэллораном вернуться в парк и сделали несколько фото.
Удивительно то, что два человека уцелели под взбесившейся каруселью и отделались ушибами и синяками. Несколько зевак получили порезы, на которые тут же наложили швы. Некоторым в давке помяли ребра.
Даже Девушка с Карусели (которую на самом деле звали Элайза) выжила. Врачам удалось пришить ее ногу на место и даже каким-то образом спасти ей глаз. Газеты назвали это чудом. Про остальную часть ее лица они ничего не сказали.
Со временем, как это обычно и бывает с драмами и трагедиями, интерес к этому случаю стал потихоньку угасать. Толстяк Гав перестал отпускать дешевые шуточки (в основном связанные с отсутствием ног), а Железному Майки надоело называть меня Героическим Мальчиком и спрашивать, где мой плащ. Другие новости и сплетни вытеснили случившееся. На трассе А36 произошла жуткая авария, в которой погибла кузина одного из учеников нашей школы. А затем еще и Мэри Бишоп забеременела, а ведь она училась в последнем классе. Короче говоря, жизнь продолжалась.
Я не особенно переживал из-за этого. Вся история здорово меня утомила. Я ведь не был тем, кому нравится быть в центре внимания. К тому же чем меньше я об этом говорил, тем реже мне приходилось вспоминать искромсанное лицо Девушки с Карусели. Ночные кошмары тоже почти прошли. Я стал реже пробираться по ночам в ванную, скомкав свои секреты в простыне.
Мама несколько раз спрашивала меня, не хочу ли я навестить Девушку в больнице. Я всегда отвечал, что нет. Я не хотел ее видеть. Не хотел видеть ее изуродованное лицо. Не хотел, чтобы ее карие глаза посмотрели на меня с упреком, словно говоря: «Я знаю, что ты собирался сбежать оттуда, Эдди. Перед тем как мистер Хэллоран поймал тебя, ты хотел оставить меня умирать!»
Думаю, мистер Хэллоран навещал ее, и довольно часто. У него находилось для этого время. К своим учительским обязанностям он должен был приступить только в сентябре. Видимо, он специально пораньше переехал в свой съемный коттедж, чтобы успеть прижиться в городе.
