Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
Над свалкой развевались вощёные ленты бумаги от размотанных трансформаторов, такая была распространённая вещь в электроприборах: трансформаторы, намотанные на стальные пластины станиолевые ленты, переложенные лентами вощёной бумаги. Станиолевые ленты тоже трепетали на ветру. Разбросаны были ржавые, грубого вида металлические аппараты, – отслужившая техника того времени.
Уже через десять лет отличительной особенностью свалок были развевающиеся на ветру магнитофонные ленты, они бросились в глаза, поскольку трепещущими червяками окружали свалку как растительность.
Во время прямой линии с Президентом, Путину нажаловались на Кучино, сопроводив жалобу видео. «Мы отправили съёмочную группу, ну чтобы выяснить, что происходит», – оправдывается ведущий. «Люди пришли сами».
Стоят слаборазвитые матери с младенцами со скорбящими лицами. И жалуются.
Но никто не спрашивает.
В своё время я прочел в дневнике Кафки такую тоскливую запись: «Почему чукчи не откочуют из своего морозного мглистого гиблого края?»
Ответа у Кафки не было. И у этих неряшливых мадонн с младенцами на вопрос почему же не уедете из Кучино, ответа нет.
Полигон Кучино. Балашиха. Стоят некрасивые мадонны с некрасивыми младенцами. Ведущий: «Свалка существует более 50 лет». «Мы находимся в невыносимой ситуации. У нас самая большая свалка в Московской области. Свалка горит. Невозможно дышать. Мы обращались в инстанции. Что нам делать? Обращение к Вам – последняя надежда».
«Принято решение о строительстве мусороперерабатывающих заводов, четырёх. 5 миллиардов рублей выделено на решение острых вопросов. У Вас такой. Надеюсь, что будет сделано.
Всё откладывали. Там предусмотрены утилизационные сборы. Определённые экологические отчисления будут нужны».
В это время грязный сводный отряд чудовищного вида ворон и чаек низко и крикливо пролетает над кучкой мадонн с младенцами, чуть не задевая их грязными крыльями.
Путин (видимо сводный отряд птиц-чудовищ его убедил): «Балашихой позанимаемся отдельно».
Жалкие скафандры
В Калуге, в музее космонавтики жалкие скафандры, где два космонавта, как два Христа, или как две тёмные бабочки, в шлемах друг против друга распяты на дверях в полуметре, лицом к лицу, разглядывая как другому плохо. Висели.
Впечатление ужасное, не покорение космоса, но втискивание в него в спичечном коробке. Тараканами какими-то…
Вообще, всё там ужасно жалкое. Не о величии человека повествует, но напротив, о его ничтожности.
Чего-то мы не знаем, что бы сделало нас тотчас великими. Все эти скафандры, трубки, ремни, – как сапожные принадлежности, в детстве я видел в будке у айсоров-ассирийцев.
Вышли – зелёное роскошное лето, город пустой и запущенный. Пошли по косогорам вниз к дому Циолковского. Он даже не на холме.
Множество дверей, коридоров, сундуков, железных щипцов, подзорных труб, утюгов, кастрюль, рушников и полок на стенах. Старые сырые книги. Прогорклый запах старых печей…
Станок токарный, так я понял. Очень старой конструкции.
Экскурсоводши в сырых платьях. Охранник внизу вроде милиционера. Тоже какой-то подмокший.
Спрашиваю:
– У вас дожди были?
– Нет, не было дождей давно, можно с Вами сфотографироваться?
Сфотографировались.
Я люблю Циолковского. Ему хотелось парить над Калугой.
(А вообще, самое загадочное – это женщина). Циолковский был женат на мужеподобной, но верной особе. Интересно, что он оглох, хотя, казалось бы, должен был ослепнуть.
Овраг под чугунным старым мостом в котором до сих пор находят трупы, сказал нам Юра, наш человек в Калуге.
У дома Имама Шамиля: дом очень впечатляющий, многоэтажный. Три как минимум этажа. Шамиль тут жил в плену. За два года до смерти поехал совершать хадж, отпросился. И умер не то в Мекке, не то в Медине. Умер как следовало. Исторические личности не испытывают проблем в решениях по своей судьбе. Была задача умереть как можно более эффектно. Ну? Во время хаджа.
Когда выступив, (я выступил, встреча с читателями всего лишь), выехали из Калуги, нас на первом же посту со всеми предосторожностями («Нет, не выходите из машины! Оставайтесь на местах! Только паспорта»), задержали полицейские. «На вас дали ориентировку…» Отпустили. Через десяток километров в темноте зажглись фары. Бегут с оружием. «А что Вы натворили? На Вас ориентировка». Но им не приказали нас задерживать.
Вот, подлые! Их, – четверо оперов сидели в зале где я выступал. Судя по лицам, с удовольствием слушали. Но как же гадость не сделать! Сделали на прощанье. Пришли домой, жёнам рассказывают обо мне, что говорил, наверняка, с половиной высказанного мной соглашаются.
Калуга, вьюга, зга. Не видно ни зги…
Гатчина
Павел I построил дворец в форме солдатской шинели – два крыла дворца – как две полы.
Особенно дворец напоминал шинель в 2004 году, тогда он был не облицованный и потому серого, как шинельное сукно, цвета.
Павел I был не так прост. Став императором когда ему было за сорок, ненавистник своей немецкой мамки Екатерины, ставшей российской царицей и кем-то вроде Аллы Пугачевой, Павел назло мамке решил стать фрицем.
Фрицем он оказался отличным.
Пунктуальным, фанатичным и последовательным.
Он не так уже некрасив, этот сын Екатерины от Салтыкова, либо от остяцкого печника. Во всяком случае он не уродлив, у него ярко выраженная народная внешность. И следовательно он немец только по матери.
Ему купили Гатчинскую мызу чтобы он там что хотел бы, то и делал, но чтоб на глаза матери не появлялся. Природа там северная и почти скандинавская, говорят, что валуны в полях до сих пор встречаются. Павел там всё взрыхлил, вскопать заставил, дворец стал подымать, а поскольку не ленился и всех заставил не спать, то и получился прусский городок. Шлагбаумы, армия, косички у солдат. Екатерина, старая, похотливая, обрюзгшая в объятьях русского гвардейского мужичья, опустившаяся, к середине и тем более к концу жизни и обабилась и обрусела.
Ей смешно было смотреть на старания и потуги человечка с собачьими чертами лица, которого повитуха извлекла из неё молодой когда-то.
Павел натаскивал своих моряков на десантные операции, своих артиллеристов на стрельбу издали и навесом, заставляя своих конников совершать сложные манёвры. А ленивая мать, разложившая своей задницей и пудовыми ляжками всю Россию (и масляными щёчками чревоугодницы) называла его полки «потешными», игрушечными. При ней преуспел допотопный Суворов, который своим «пуля – дура, а штык – молодец» на долгие годы обрёк русскую армию в жертву своей старомодной доктрине.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
