Яночка оставила в покое окно и повернулась к брату.
— Дак ведь и я говорю, не все такие! Есть и честные. А говорил пан Зайжал. Ну, он на них зуб имеет, потому так и говорит. И у него основания есть. Ведь патрульная машина, с которой он встретился, уверяла, что не слышала никакого экстренного сообщения. А оно передается всем постам ГАИ. А тем — глубоко наплевать, пальцем не шевельнули, могли хотя бы броситься вдогонку за похитителем.
— Знаешь, в этой толпе я такого наслушался! — горячо заговорил мальчик. — Люди как-то очень близко приняли к сердцу то, что с этим владельцем «форда» произошло, все галдели, перебивая друг друга, каждый вспоминал случай угона, и оказывается, угонов этих сейчас — тьма тьмущая. А больше всего почему-то крадут «фольксвагены-гольфы», а потом вывозят их в Советский Союз.
— Нет уже Советского Союза.
— Названия нет, а сам же он никуда не делся! Не важно, как он теперь называется, а там все желают иметь «фольксваген-гольф». Вот воры и учитывают конъюнктуру. И еще говорили — крадут не только у нас, а по всей Западной Европе. Говорили — действует международная шайка!
— Очень хорошо! — сказала девочка.
— Что же здесь хорошего? — не понял брат.
— Хорошо, что все знают о существовании международной шайки, значит, полиция должна действовать. Действует?
Павлик задумался. Не так просто ответить на вопрос сестры. И в самом деле, из того, что им известно, трудно сделать вывод об энергичных и успешных розысках полицией похищенных машин; скорее, напротив, не очень энергичных и мало успешных. Впрочем, если и в самом деле в последнее время преступление приобрело глобальные масштабы... Тогда не мешало бы полиции помочь! Отбросив подушку, он сел прямо и так же прямо ответил на вопрос сестры:
— Ты права, не очень шустро наша полиция действует. Сама пойми, если крадут направо и налево, не разорваться же ей на части? И человек как-то привыкает, полицейский ведь тоже человек, правда? Как-то привыкает и уже не так реагирует. Знаешь, один малый в нашем классе рассказывал о таком случае... Ну точь-в-точь как с твоим этим самым Зайжалом.
И что же он рассказывал?
— Сирена выла, владелец на балкон выскочил, а там бандит в его машине сидит. Тот, сверху, кричит, а этот из машины так спокойненько отзывается: «И зачем такой шум поднимать? Нужен мне твой заср... значит, «полонез», я только вот радио прихвачу, успокойся!» И действительно, пока владелец вниз спускался, ворюга преспокойненько с радиоприемником смылся. Полиция приехала, и даже довольно скоро, но толку чуть...И какой вывод? — сурово спросила девочка. — Вывод один: полиции ни днем ни ночью нет покоя, на другие преступления времени не остается, только за похитителями машин гоняется, значит, надо побыстрее разделаться с шайкой, которая крадет машины. Пусть даже шайка очень большая. Ну сколько там может быть бандитов? Дивизия? Сколько человек в дивизии?
Павлик удивился, но ответил:
— Ну... приблизительно... зависит, какая дивизия... от трех до четырех с половиной тысяч. А зачем тебе дивизия?
— Мне она не нужна. Просто я подумала — не может быть этих ворюг целая дивизия. А раз меньше, можно всех переловить, полиции же будет легче. Почему они этого не делают?
Как же не делают? Делают, наверное.
Девочка возразила:
— Из того, что я услышала от тебя и что мне говорил пан Зайжал, следует, что дела у наших глин идут через пень колоду. Делай что хочешь, в лепешку разбейся, но разузнай фамилии тех самых отца и сына.
И, увидев, что брат уже раскрывает рот, чтобы спросить, зачем ей это, девочка поспешно добавила:
— Не задавай глупых вопросов! Я пока сама еще не знаю. На всякий случай...
— Послушайте, мои дорогие, — обратилась за ужином к своим детям пани Кристина, и их удивило, что обратилась как-то неуверенно, вроде бы сомневаясь, стоит ли продолжать. — Послушайте...
— Ну, слушаем! — заверил Павлик.
— Такое дело... — опять же неуверенно продолжала пани Кристина. — Такое дело... Звонила моя знакомая, пани Бася... Вы ведь знаете пани Басю?
— Знаем, конечно, — опять заверил мать Павлик. — Такая худая и вечно растрепанная.
— Знаем, конечно, — вторила брату Яночка. — Такая вся увешанная побрякушками, у которой уши от золотых сережек на полметра вытянулись.
— Да, та самая! — обрадовалась мама и спохватилась: — Как вы отзываетесь о взрослых!
— Главное, мы знаем, — деловито сказал сын. — И дальше что?
— Так вот, — продолжала мама, — пани Бася просила вашего разрешения пригласить Хабра. У нее есть сучка такой же породы, и она хочет их поженить... ну, вроде как выдать свою сучку замуж за нашего Хабра... — заикаясь продолжала мама. — Она надеется, что щенята умом пойдут в папу.
— Чего там, все понятно! — выручил мать Павлик. — Ты как? Не возражаешь? — обратился он к сестре.
— Не возражаю, — милостиво согласилась Яночка. — Пускай. А когда?
Облегченно вздохнув, мама затараторила:
— Хорошо бы не откладывать, лучше завтра же и отправиться к ним. С вами поедет Рафал, он согласен, сразу после обеда и поезжайте. Это довольно далеко, в Повсине, поэтому поедете на машине. Всякие там... подробности пусть вас не беспокоят, муж пани Баси ветеринар, он позаботится обо всем. И о вашем Хабре.
— Наш Хабр не нуждается ни в какой заботе, — гордо заявил Павлик.
— Значит, решено, — обрадовалась пани Кристина и поднялась из-за стола. — Сейчас позвоню Басе, что завтра вы приедете с собакой.
Поздней осенью темнело уже в пятом часу. Но поскольку Рафал, старший двоюродный брат Яночки и Павлика, проживающий в одном с ними особняке, подробно расспросил, как найти дом невесты Хабра, он без особого труда добрался почти до самого дома. Остальное взял на себя Хабр. Выпущенный из машины, он прямиком направился за угол одного из домов, где прогуливалась пани Бася вместе с невестой. Ее собака была немного меньше Хабра, но тоже сеттер. Было ясно, что Хабру она понравилась с первого взгляда.
Муж пани Баси остался во дворе с собаками, а гостей пани Бася пригласила в дом, где подала чай с вкусными пирожными. Двор Яночке не очень понравился. Совсем лысый, деревья в саду недавно посажены, одни прутики торчат. Правда, много кустов и газон неплохой, но куда ему до их сада!
Пирожные и в самом деле были вкусные, но вот остальное... Яночка почувствовала, что больше не выдержит. Собственно, «остальное» сводилось лишь к дочери пани Баси, шестнадцатилетней девице, но ее одной было достаточно, чтобы отравить атмосферу не только в гостиной, но и во всем Повсине, этом отдаленном районе Варшавы. Девица, очень похожая на свою мамашу, но только в отличие от нее жутко толстая, вдруг со страшной силой принялась заигрывать с их Рафалом! Уж так она кокетничала, уж так парня охмуряла — смотреть противно. То, надув губки, представлялась маленькой капризной девочкой, маминой любимицей, наследующей и особняк, и этот лысый сад, и всевозможные золотые побрякушки. То вдруг, резко сменив направление кокетства, строила из себя опытную пожирательницу мужских сердец, такую, что оторви и брось, и уж прямо наседала на парня. И тот и другой образ давались этой толстой корове с трудом, но Рафал явно прибалдел и не сводил с искусительницы ошарашенного взгляда.
