Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
Сестре моей будущей жены однажды предстояло организовать двойное мероприятие — масштабную новогоднюю вечеринку, которая одновременно должна была стать ее свадебным банкетом. На следующий день, как раз в начале медового месяца, она почувствовала себя очень плохо, и вовсе не от большого количества выпитого шампанского. Тогда я подумал, что между состоянием нашего организма и сознанием действительно есть какая-то связь. Сейчас это не вызывает сомнений, но несколько десятилетий назад подобная точка зрения воспринималась как нечто мистическое. И я даже не задумывался. Я считал себя специалистом в области органической химии, изучал молекулы жизни и был далек от всяческой оккультной чепухи. Однако после женитьбы меня стал интересовать простой вопрос: почему мы заболеваем, когда испытываем стресс?
И этот вопрос изменил мою жизнь.
Поиск ответа привел меня в медицину. После окончания Принстонского университета я принял участие в совмещенной программе по получению высшего медицинского образования и докторской степени в Университете Вашингтона в Сент-Луисе. Эти программы представляют собой отличный способ объединить науку с практикой: берутся реальные проблемы, с которыми врачи сталкиваются ежедневно, изучаются в лаборатории, а затем предлагаются новые, улучшенные методы лечения. Я работал в лаборатории Луиса Маглиа — эксперта в двух областях: эндокринологии и нейробиологии. Мы сразу же нашли общий язык, поскольку оба стремились понять, каким образом стресс вызывает болезнь. Я менял экспрессию гена, отвечающего за гормон стресса у мышей, и наблюдал за тем, что происходит при этом с их иммунной системой. И мы (вместе со многими другими учеными) сделали множество интересных открытий.
И все же на момент поступления в медицинскую школу я чувствовал себя не лучшим образом. Помимо СРК — проявления которого, к счастью, смягчились, — у меня впервые в жизни возникли проблемы со сном. Почему? Как раз перед поступлением я расстался со своей невестой, с которой мы встречались несколько лет во время обучения в колледже и строили далеко идущие планы. Я стоял на пороге нового этапа своей жизни, одинокий и мучимый бессонницей. Как-то мне в руки попала книга Джона Кабат-Зинна «Самоучитель по исцелению: как преодолеть физическую и эмоциональную боль и выйти на новый уровень состояния здоровья и благополучия». Чувствуя, что ее название имеет ко мне непосредственное отношение, я углубился в чтение и начал медитировать. Сейчас, ровно двадцать лет спустя, я понимаю, что знакомство с этой книгой стало одним из важнейших событий в моей жизни. Прочтение «Самоучителя по исцелению» полностью изменило мой жизненный путь и мое мировоззрение и продолжает оказывать на меня влияние по сей день.
В то время я жил по принципу «все или ничего», поэтому погрузился в медитативную практику с тем же рвением, с которым подходил и к другим аспектам своей жизни. Я медитировал каждое утро и во время скучных медицинских лекций. Я посещал медитативные ретриты[5] и занимался с наставником. Стал понимать, откуда берется мой стресс и каким образом я его подпитываю. Я начал видеть связь между ранними буддийскими учениями и современными научными открытиями и проникать в суть того, как работает мое сознание.
Восемь лет спустя я продолжил обучение по специальности «психиатр» — и не из-за высокого заработка (психиатры — одни из самых низкооплачиваемых специалистов терапевтического направления) или репутации (в голливудских фильмах психиатры изображаются либо бесполезными шарлатанами, либо опасными манипуляторами). Причина заключалась в том, что я видел прямую связь между ранними и современными психологическими моделями поведения, особенно теми, которые объясняют состояние зависимости. После истечения половины периода моего обучения по психиатрической специальности я сменил область своих научных интересов с молекулярной биологии и иммунологии на внимательность и стал изучать, как она влияет на мозг и какую роль может сыграть в лечении психиатрических расстройств.
Последние двадцать лет моей жизни были насыщены увлекательными личными, клиническими и научными исследованиями. На протяжении первых десяти лет я не задумывался о возможности применения своего опыта внимательности в клинической или научной сфере. Я просто очень много практиковался. Мои собственные изыскания в этой области впоследствии обеспечили жизненно важную основу для моей работы психиатра и ученого. Я заметил, что мое состояние внимательности (или его отсутствие) оказывает явное влияние на то, как я лечу своих пациентов. Когда меня будили ночью телефонным звонком и срочно вызывали в больницу, я четко осознавал, что, будучи невыспавшимся и злым, могу сорвать раздражение на коллегах, а навыки внимательности помогали мне сдерживаться. Во время работы с пациентами я применял эту практику, чтобы установить с ними более глубокие межличностные отношения, не делать поспешных выводов и не торопиться с постановкой диагнозов. Кроме того, меня как ученого поражали результаты моих личных и клинических наблюдений. Я начал организовывать фундаментальные научные исследования, чтобы понять, что происходит с нашим мозгом, когда мы практикуем внимательность, и как полученные выводы можно применить для улучшения качества жизни пациентов. Я смог оптимизировать методы лечения и обучения, связанные с такими проблемами, как курение, стресс или эмоциональное переедание.
Мои наблюдения, основанные на результатах научных экспериментов, клиническом общении с пациентами и собственной ментальной практике, сложились в единую картину и помогли гораздо лучше понять окружающий мир. То, что раньше выглядело случайным в поведении людей, оказалось закономерным и предсказуемым. Это понимание отражает самую суть научного исследования: способность проводить и анализировать наблюдения и прогнозировать результаты на основе набора правил или гипотез.
Краеугольным камнем всей моей работы стал достаточно простой принцип. Он основан на сформировавшемся в ходе эволюции процессе обучения, обеспечившем выживание нашим предкам. В каком-то смысле такой процесс обучения был нужен для закрепления широкого спектра различных вариантов поведения, включая мечтание, отвлечение, стресс и зависимость.
По мере того как я все более отчетливо понимал суть этого принципа, повышались уровень моих научных заключений, а также способность к эмпатии и помощи своим пациентам. Кроме того, я стал менее напряженным, более сосредоточенным и вовлеченным. Я начал делиться некоторыми из своих выводов с моими пациентами, студентами и другими людьми. Раньше они не видели ничего общего между базовыми психологическими и нейробиологическими принципами и не понимали, как можно их применить в собственной жизни. Теперь же уверяли, что наблюдение за своими действиями как бы со стороны помогло им взглянуть на мир более осмысленно. Они начали по-новому относиться к себе и к миру; учились постепенно менять свое поведение. Их жизнь в целом улучшилась. И они хотели, чтобы я все зафиксировал в письменном виде, чтобы эта информация была легкодоступна, — тогда они могли бы видеть, как все ее элементы складываются в единое целое, и продолжать обучаться.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
