Пенни сказала, что у меня проблемы, что я ни о чем не думаю. Может, ее бы обрадовало, что прямо с водного велосипеда я отправился в группу поддержки для подростков с проблемами? Я начал действовать. Я что-то делал.
Я посмотрел Эверетту в глаза:
— Похоже, это именно то, что нужно.
— Отлично. — Эверетт протянул мне желтую листовку. — У нас есть правила, Ривер, и тебе придется им следовать, если ты хочешь приходить на встречи. Прочти это до следующей недели, хорошо?
Я свернул листовку вчетверо и сунул в карман:
— Хорошо.
Чтобы добраться до дома, мне понадобилось еще два часа; возможно, я дошел бы и за полтора, но я не торопился. Я собирался все исправить. Исправить себя. И нас.
Стоя на красный свет на переходах, я читал листовку Эверетта. В ней приводились правила, которые следовало выполнять. Уважать частную жизнь и личные границы участников группы. Не поддерживать близких отношений. Все, что происходит в группе, не выносить за ее пределы, если только это не связано с ситуацией, когда участник может навредить себе или другим. Помогать и поддерживать других членов группы. Критика должна быть конструктивной. Говорить только правду.
Мама и Леонард сидели у камина: мама читала, Леонард просматривал какие-то чертежи. Зажечь настоящий огонь мы не могли, поскольку трубы у камина не было, и мама уставила наш фальшивый камин свечами. У нее был дар превращать самое обычное в нечто особенное.
— Как озеро? — спросил Леонард.
Наверняка мама с Леонардом решили, что мы с Пенни отправились поужинать, сходили в кино или вернулись к ней домой, поскольку именно там я проводил все свое время. Ее дом был в четыре раза больше нашего и давал возможность уединиться. Они и представить не могли, что Пенни меня бросила и я шел пешком от самого Эхо-Парка, по пути заглянув в группу «Второй шанс», чтобы получить поддержку в борьбе с марихуаной.
— Потрясающе, — сказал я.
— Очень хорошо. — Мама оторвала глаза от книги и посмотрела на меня, но, полагаю, я выглядел как обычно, и она вернулась к чтению.
— Может, нам всем как-нибудь туда сходить? — спросил Леонард. — Думаешь, Натали бы там понравилось?
Натали, моя восьмилетняя сестра, увлекалась водными млекопитающими.
— Понравилось бы. Там есть черепахи, так что…
— Все понятно.
Большую часть воскресенья я провел у себя в комнате. Я не хотел, чтобы мама, Леонард или Ната ли задавали вопросы о Пенни, потому что до тех пор, пока мне не надо было на них отвечать, для семьи она продолжала оставаться моей подругой.
И вот настал понедельник.
По утрам меня обычно забирала Пенни, но так происходило не каждый день — школа стояла недалеко, и иногда хотелось прогуляться, — поэтому никто ничего не заподозрил, когда я ушел из дома один.
Я так и не решил, что сделаю, увидев Пенни. Мои чувства находились в боевой готовности, периферийное зрение работало на всю катушку. Я не хотел выглядеть так, будто ищу Пенни, однако должен был быть в курсе ее передвижений, чтобы держать руку на пульсе.
К обеду стало ясно, что в школу Пенни не придет. Уилл, ходивший с ней на английскую литературу, поинтересовался, все ли с ней в порядке.
— Конечно, — ответил я. — Все нормально.
Других вопросов Уилл не задавал, поскольку Пенни сидела у него в печенках. Как и у Люка с Мэгги. Дело было не в том, что ребята мне завидовали, но за пределами наших взаимоотношений существовал целый мир, и приятели давали понять, что всегда рады видеть меня в этом мире, когда бы я того ни захотел.
— Отлично. — И Уилл вернулся к бутерброду.
Мы с Уиллом познакомились на второй неделе учебы в девятом классе, когда его голос еще не ломался, а я носил дурацкие кеды Converse. Он вырос вместе с парнем по имени Люк, как я вырос с Мэгги, и мы подружились, став четверкой. Так было до тех пор, пока не появилась Пенни.
На протяжении всего дня я убеждал себя, что Пенни сожалеет о вчерашнем и поэтому осталась дома. Я решил зайти к ней после школы и принести суп из ее любимого магазина или, быть может, букет цветов, хотя последнее казалось менее подходящим и больше походило на совет из учебника. К черту, принесу и то и другое.
Я попросил Мэгги подбросить меня до магазина.
Конечно, я мог дойти до дома Пенни пешком, но с меня хватило субботы.
— Разве ты не обедал? — спросила Мэгги.
— Обедал, — ответил я, — просто хочу купить для Пенни суп.
— Ну конечно. Мне следовало догадаться.
— Она заболела. Я подумал, что суп ей не помешает.
Мэгги отвела взгляд от дороги и посмотрела на меня:
— У вас все в порядке?
Я указал на лобовое стекло: Мэгги была не лучшим водителем, и ей не следовало отвлекаться, а кроме того, я не хотел, чтобы она на меня смотрела.
— Да, в порядке, — хмыкнул я. — А что?
— Ну… я сегодня слышала, что дела у вас неважные, — пробормотала Мэгги.
— Кто сказал?
— Кендалл с компанией.
Словно решая задачу по геометрии, я представил линии и стрелки, связывающие Кендалл с Ванессой, а ее — с Пенни.
— Кендалл — дура.
— Конечно. В любом случае, я знала, что это неправда. Только не вы с Пенни. Никогда.
Мэгги была права. Только не мы с Пенни.
— А кроме того, если бы у вас возникли сложности, ты бы мне об этом рассказал. Хоть я иногда достаю тебя на ее счет, я твой старый друг и хочу, чтобы ты был счастлив.
— Знаю. Спасибо, Мэг.
Девушка высадила меня у магазина и предложила дождаться, чтобы отвезти к дому Пенни, но я отказался.
— Передай, чтобы она скорее поправлялась, — крикнула Мэгги, не оборачиваясь, и вырулила обратно на дорогу.
Я решил купить не одну, а две коробки куриного супа. В этом случае у Пенни будет что взять с собой завтра на обед, и она сможет сказать друзьям: «Это принес мне Ривер. Разве он не лучше всех?»
Я сделал небольшой крюк, чтобы купить цветы. Оранжевые, ее любимый цвет. Они были самые обыкновенные, но смотрелись неплохо. Когда я добрался до дома Пенни и позвонил в дверь, мои подмышки были насквозь мокрыми.
Вышла Хуана. Ее лицо было непроницаемым.
— Здравствуй, Ривер.
— Привет, Хуана.
— Пенелопы нет дома.
— Нет?
— Нет. Она сегодня у врача. По поводу очков.
У Пенни было ужасное зрение. Она носила очки с раннего детства и перешла на контактные линзы, как только научилась самостоятельно вставлять и вынимать их. Временами, когда мы сидели у нее дома и ей было лень возиться с линзами, она надевала очки в толстой черной оправе. Я бы не возражал, если бы она постоянно носила эти очки, но Пенни всегда хотела сделать операцию по коррекции зрения.
