Учитывая религиозные потребности обитателей квартала и любопытство ностальгических туристов из США (думаю, это для них продают здесь сэндвичи с фалафелем), в квартале за минувшее столетие открыли несколько синагог. Постройку одной из них (дом № 10 на рю Паве, rue Pavée) грамотные члены общины заказали (в 1913 году) самому гению модерна Эктору Гимару. Кстати, на старинной улице Розье (некогда ее называли Круглой дорогой, ибо она опоясывала изгиб оборонительной стены Филиппа-Августа) сохранились еще бесценные элементы старинной архитектуры (дома № 16, 18, 20, 23, 32). Еще больше их на прилегающих улицах квартала (улице Архивов, улице Старцев Храма, на рю Сент-Круа-де-ла-Бретоннери). Последняя из названных улиц стала ныне истинной Меккой парижских геев – атмосфера здесь по вечерам почти сан-францисская.
Жемчужиной этого квартала дворцов и храмов по праву считают элегантную и праздничную площадь Вогезов (Вогезскую площадь, Place des Vosges). Еще в начале XVII века всю эту площадь и прилегавшие к ней улицы Сент-Антуан, Турен, Турнельи Сен-Жиль занимал огромный дворец – отель Турнель. Построен он был в конце XIV века для Пьера д’Оржемона, а к середине XVI века сюда успели вселиться герцог Беррийский, герцог Орлеанский, герцог Бедфордский, Карл VI, Людовик XI… Это было странное сообщество, крепко спаянное привязанностями, ненавистью, интригами. Но великие люди не разъезжались, хотя жили, как пауки в банке. Особенно страдала от этого королева Екатерина Медичи…
Конец общежитию положил роковой день 30 июня 1559 года. Во дворце проходили свадебные торжества по случаю бракосочетания Елизаветы Французской с Филиппом II Испанским – с песнями, плясками и, как водится, рыцарскими турнирами. И вот в дружеском поединке против капитана шотландской гвардии графа де Монтгомери король Генрих II был смертельно ранен на глазах у супруги-королевы и своей возлюбленной Дианы де Пуатье. Агония длилась десять дней, король отдал Богу душу, и безутешная вдова заявила, что она больше и дня не останется в этом проклятом Турнельском дворце. Она переехала в Лувр на время, пока не будет построен для нее дворец Тюильри. А от Карла IX королева добилась разрешения снести ненавистный дворец. Сказано – сделано: на просторном пустыре долго шумел знаменитый конный рынок, суетились лошадники и конокрады. Именно здесь произошла некогда знаменитая стычка сторонников Генриха III с людьми де Гиза (католики, гугеноты, кто там еще – как они только различали друг друга?). А потом площадью занялся следующий Генрих, по номеру Четвертый. К 1594 году он уже окончательно установил, что этот грязный Париж «стоит мессы», и водворился в столице. Провинциал-наваррец, он решил сделать этот незавидный город «целым миром и одним из чудес света», так что «славный король» Генрих IV был первым в Париже – пользуясь нынешней терминологией – урбанистом. Это ведь он возобновил работы на Новом мосту (Pont-Neuf), спроектировал площадь Дофина и продолжил улицу Дофины до самой Сены, взялся за оборудование Большой и Малой галерей Лувра, начал сооружение площади Франции в том же квартале Маре и озаботился водоснабжением города и уборкой мусора, специально для этого изучив опыт итальянских городов. Только после этого короля Париж стал постепенно превращаться в один из образцовых городов Европы. Продолжая начатое Екатериной Медичи обустройство квартала, Генрих IV создал Королевскую площадь, ныне носящую название площади Вогезов. Поначалу он построил посреди площади шелкоткацкую мануфактуру, а вокруг нее по краям площади велел поставить дома для рабочих. К 1607 году мануфактура пришла в упадок и была разобрана, а на месте жилых домов воздвигли новые, более престижные, однако со сходными фасадами. Король изъявил желание, чтобы площадь стала местом торговли и прогулок. Увы, королю-градостроителю не суждено было увидеть завершение своих планов: 14 мая 1610 года он был убит Равайяком, а открытие этой новой, праздничной парижской площади, так мало похожей на другие, состоялось весной 1612 года во время сразу двух свадебных празднеств – женитьбы принца Испании и бракосочетания французского короля и Анны Австрийской.
Однако расцвета своего эта площадь, названная Королевской площадью (именно так назвал одну из своих драм великий Корнель), достигла в царствование Людовика XIII. Это уже при Людовике XIV знать потянулась вслед за королем в иные пределы. Крупные финансисты, впрочем, долго еще сохраняли верность этим местам. Великая революция с присущим ей «изысканным» вкусом (наш Бунин тонко подмечал бездарность таких ее изобретений, как «Культ Разума») переименовала красавицу площадь в площадь Неделимости, а чуть позднее, во время ярмарки 1800-го, в честь провинции, первой выполнившей план налогообложения, – Вогезской (верная ученица французской революции, русская революция-путч назвала бы ее площадью Продналога или площадью Госпоставок). Но революция минула, и площадь стала обретать свою прежнюю элегантность. На ней почитали за честь селиться люди, знающие толк в городском жилье. Именно так поступил прославленный Виктор Гюго, много лет занимавший этаж в отеле Лаварден (дом № 6). Французский классик прожил здесь добрых шестнадцать лет, всласть предавался украшению своего жилищного интерьера, написал здесь несколько драм и часть романа «Отверженные», выдал замуж дочку Леопольдину. Здесь он принимал гостей, чьи имена вам, вероятно, знакомы, – Бальзак и Мериме, де Виньи и Ламартин, Дюма и Сент-Бёв, Беранже и Давид Анжерский… На славной этой площади и в «отелях» квартала Маре жили Жак Бенинь Боссюэ, Теофиль Готье, Марион Делорм, Альфонс Доде и многие другие знаменитости. Об одной из них мы расскажем особо.
По следам комиссара Мегрэ и его творца Сименона
В квартале Маре, на славной площади Вогезов, провел в молодости несколько счастливых лет, познал первый успех и радости любви всемирно известный и очень талантливый бельгиец, писатель Жорж Сименон. Он творил в столь любимом читающей публикой жанре детективного романа, и его герой, симпатичный комиссар Мегрэ, превзошел своей мировой славой нашего вполне симпатичного майора Пронина с Петровки, 38. Трудно, оказавшись в Париже, не поддаться искушению погулять по парижским следам легендарного Мегрэ и его столь же легендарного создателя Жоржа Сименона. Прогулка эта представляет интерес не только потому, что инспектор и его творец вдоль и поперек исходили Париж, но и потому, что в Париже прошла и самая, вероятно, важная для его становления как писателя часть жизни молодого бельгийца. Добрых два десятка лет провинциал-бельгиец бурно обживал и познавал французскую столицу, успев стать (как это часто бывает с недавними провинциалами) истинным парижанином, которого знал «весь Париж». Прогулка же в обществе прославленного детектива Мегрэ настроит и нас с вами на исследовательский или хотя бы на следовательский лад, так что, может, и нам удастся раскрыть какие-нибудь тайны. Скажем, тайны Парижа, или тайны Мегрэ, или тайны самого Сименона, который последние полтора десятилетия своей совершенно фантастической жизни занят был созданием биографического мифа о Сименоне, диктуя собственные мемуары на магнитофон, записывая их четким и мелким почерком или бесконечно рассказывая историю своей жизни корреспондентам. При этом, как всякий писатель, еще при жизни достигший богатства и славы, он творил для себя новый «имидж», тасуя полузабытые истории, не в силах отделаться от обретенного за трудовую жизнь литературного навыка, иными словами, сочиняя новый роман – роман о своей жизни. Ну а читатель, особенно поклонник детективных романов, он ведь хочет докопаться до истины, хотя бы и горькой, хочет знать, что же все-таки было на самом деле. В результате обычно случается то, чего так боится писатель-мифотворец: по следам писателя (уже вскоре после его смерти) устремляется биограф, который извлекает на свет Божий документы, устные свидетельства близких, неуютные факты. Увы, так случилось и с Сименоном… Впрочем, не будем медлить. Нас ждет сименоновский Париж, и вот уже попыхивают две трубки и солидные фигуры наших спутников, инспектора Жюля Мегрэ и писателя Жоржа Сименона, маячат за углом парижской улицы. Что ж, в дорогу…
