— Немножко напрягите воображение, и вы сможете представить себе, что находитесь в обычном английском провинциальном городе, верно? Люди здесь творят чудеса. Все началось с тех пор, как мы получили право на самоуправление.
— Но страна остается колонией? — спросил Джервис.
— Я имею в виду то, что мы отделились от остальной Австралии. Говоря о нас, вы должны называть нас «Колония Виктория». Королева Англии гарантировала наше право на отделение, а за это мы оказали ей честь, назвав колонию ее именем. Как-нибудь я покажу вам вырезки из «Мельбурн Геральд», я сохранил их, это же наша история. Здесь у нас очень независимые люди.
Тысяча восемьсот пятьдесят первый год стал великим годом в истории Виктории.
— Это год, когда мы познакомились, — помимо воли произнесла я.
Бен улыбнулся мне:
— Совершенно верно, в том году в Гайд-Парке была Всемирная выставка, и вдруг появился я — потрясение для моего дедушки.
Твоего дедушку невозможно потрясти.
— Наверное, он пошел в своего внука.
Его синие глаза смотрели на меня, между нами мелькнула искра понимания. Я знала, что Бен думает о том же, что и я, — о человеке, чье тело мы столкнули в пруд.
Он резко изменил тему разговора:
— В районе Мельбурна дела процветают. Здесь можно увидеть действительно великолепные дома. Они выросли во времена золотой лихорадки. Повезло тем, кто попал сюда первыми.
— А вам? — спросил Джастин.
— Ну, можно сказать, что мне достались кое-какие остатки, на богатую жилу я ни разу не напал.
— Вы думаете, что все золото уже выработано? — несколько встревоженно спросил Джастин.
Некоторое время Бен молчал, потом сказал:
— Этого никто не может сказать, несомненно одно в этой части мира есть золото. Какая часть его уже добыта — неизвестно. Ясно одно: добывать его теперь не так легко, как раньше.
— Мы слышали о том, что у тебя есть золотые разработки, — сказала я. Капитан нашего корабля, похоже, многое знает о тебе.
— Слухами земля полнится, — небрежно ответил Бен. — А что он вам рассказал?
— Что ты — второй Питер Лейлор.
— О, это очень уважаемый член парламента и герой осады «Эврики». Я не решился бы сравнивать нас, ведь я — не политик.
— Он сказал, что ты — лидер. Бен расхохотался:
— Лейлор действительно был благородным человеком. Не думаю, что в этом я напоминаю его. Он работал на благо людей.
— А на чье благо работаешь ты?
— На свое собственное, конечно. Все рассмеялись. Бен сказал:
— Я заказал у Кобба места для вас. Это сделает ваше путешествие в мои края несколько более комфортабельным, чем бывало раньше.
— Кто такой Кобб?
— Мистер Кобб родом из Калифорнии. Он приехал сюда в тот период, когда многие хотели выбраться с приисков в города. Теперь его дилижансы ездят по всей Австралии. Мы очень признательны мистеру Коббу, он стал для нас прямо-таки благодеянием.
Просто не знаю, что бы мы здесь делали без тебя, Бен, — сказала я.
— Справились, но вам пришлось бы несколько трудней. Конечно, лучше иметь знакомого, который знает, что к чему, и может помочь.
— Дядя Питер сказал, что ты сделаешь для нас все возможное.
— Конечно, сделаю, — ответил он, и его синие глаза на мгновение остановились на мне. — Завтра с утра я уезжаю, чтобы подготовить вам достойную встречу, дамы могут посвятить некоторое время мельбурнским магазинам: у нас на ручье всего одна лавка, но особого выбора нет. Я уже приготовил для вас жилье поближе к месту, где ведутся работы. Потом вы скажете, чего там не хватает. Я бы посоветовал вам жить вместе, если это вас устраивает. Вы будете нуждаться друг в друге. Знаете, поначалу бывает трудно, но потом вы привыкнете. — Он внимательно взглянул на меня. — Таких мест, как Кадор или резиденция моего дедушки в Лондоне, вы здесь не найдете.
Мы готовы терпеть неудобства, — ответила я. Это похвально, потому что неудобств у вас будет достаточно.
— Вы очень добры к нам. Мы не знаем, как отблагодарить вас, — вмешался Джервис.
— Когда найдете золотую жилу, выплатите мне комиссионные, — улыбнулся Бен.
— Очень хорошо, но для начала нужно найти золото.
— А вы сами не добываете золото? — спросила Морвенна.
— Я нахожусь целыми днями на шахте, вникаю во все подробности, но мне нужны люди для выполнения рутинной работы.
Присутствие Бена волновало меня. В нем чувствовалась огромная жизненная сила, которая передавалась окружающим. «Интересно, женат ли он?» — подумала я. Никто не упоминал о его жене. Я могла бы спросить его об этом, но не спросила.
Мы вернулись к себе довольно рано, поскольку провели очень утомительный день. Джервис был возбужден:
— Все складывается великолепно. Этот твои родственник и в самом деле незаурядная личность. Можно поверить во все, что о нем говорят.
— А он тебе понравился, Джервис? Джервис задумался.
— Не знаю, — сказал он, наконец. — Он может быть хорошим другом, но у меня сложилось впечатление, что он способен быть и безжалостным.
Правда, для того, чтобы сделать все, что он сделал, и нужно быть таким.
Ты имеешь в виду пруд?
— И пруд. В таких ситуациях нужна хладнокровная смелость. Да, я бы остерегался рассердить его.
— Почему?
— Как я сказал, мне кажется, Бен может быть безжалостным.
Главное, мы уже здесь. Правда, это чудесно?
— Да, это и в самом деле так, Джервис, это волнует. Мне понравился этот город, думаю, здесь должны найтись хорошие акушерки.
Джервис удивленно посмотрел на меня.
— Я подумала о Морвенне, — пояснила я.
* * *
В Мельбурне мы провели три дня. Мы с Морвенной осмотрели город, прошлись по лавкам и купили младенцу приданое. Нас вполне удовлетворил выбор товаров. Мы узнали, где больница, и я хотела навести кое-какие справки, но Морвенна сказала, что делать это еще слишком рано.
Куда бы мы ни приходили, нас везде ожидал теплый прием. Похоже, людям доставляло радость встретиться с гостями, прибывшими «из дому», как они говорили здесь об Англии. Все желали услышать собственными ушами последние новости, заявляя, что их интересует абсолютно все и раздражает недостаточное количество новостей. Они гордились своим городом, но когда заходил разговор о том, что происходит «дома», в их голосах явно ощущалась ностальгия.
Было очень интересно находиться в городе, который вырос на глазах людей, еще живущих в нем. На родине все было очень старым: Лондон был Лондиниумом при римлянах, и древности в нем встречались на каждом углу. А уж Корнуолл с его легендами и преданиями, восходящими к временам, когда на наших островах еще не было христианства, казался просто вечным. А вот здесь еще несколько лет назад не было ни одного здания. Я попыталась представить себе, как выглядели в те времена эти места, но мне это не удалось. После того как я послушала рассказы людей, очень охотно говорящих о себе, и прочитала воспоминания первых поселенцев, у меня начала вырисовываться картина происходящего здесь. Я представляла себе первых поселенцев, как они были поражены красотой открывшегося пейзажа — дикие заросли, дубы и эвкалипты, растущие вдоль реки, берега которой покрыты ковром ярко-желтых цветов. Это произошло в 1835 году, еще до моего рождения, но для этих людей происшедшее пока не стало глубокой стариной. Здесь еще встречались аборигены, с изумлением смотревшие на пришельцев, которые сообщили, что эта река называется Ярра-Ярра.
