Книга Соль и пламя. Вестница - Татьяна Зингер

…Вот она, нагая и прекрасная, курит у окна, и горький дым плывет по комнате. Агния с наслаждением вдыхает, выпускает сизый дымок изо рта. А лунный свет стекает по светлой коже. Сигарета медленно тлеет, и пепел опадает на ковер.

…Вот она сосредоточенно изучает чистый холст, примеряясь к нему. Делает мазок, и на сером вырисовывается первая ветвь сирени. Вскоре вспухают почки, выпускают розоватые цветки. Агния закатывает рукава безразмерной – и явно мужской – рубахи, облизывает полные губы.

– Фу, как банально, – говорит она, и перечеркивает едва родившуюся картину двумя черными линиями.

…А вот ее настигает очередной приступ «мигрени». Агния бессильно опускается на подушки и указывает на дверь.

– Выметайся, – не просит, но приказывает.

Меж ее бровей появляется морщинка, которую Иттану страсть как хочется разгладить поцелуем, но он покорно уходит, иначе Агния разозлится и запретит ему появляться в ее доме. Отлучит от тела. Так уже случалось: они играют по ее правилам. Встречаются тогда, когда позволит она. Не появляются вместе в обществе. А Иттан как мальчишка поддается, потому как все его мысли занимает эта женщина. Пусть она старше его на целых десять лет, пусть опытнее, пусть циничнее – она принадлежит ему. Об их связи знает разве что ее прислуга, но та научена держать язык за зубами.

Когда-нибудь она непременно разглядит в нем не только любовника, но и мужчину, человека, личность. Иттан готов ждать…

Дождался!

Ну почему он не схватил ее в охапку при первых же симптомах болезни и не увез к лучшим знахарям Валонии? Думал, всего-то мигрень – болезнь аристократии, – а оказалось, что все куда страшнее и глубже.

Коньяк жег горло, но напиться им не получалось. Иттан захлебывался, но глотал прямо из горла. В глубине тела, где-то под сердцем, свербело печалью. Но какой-то неправильной, блеклой. Разве можно так страстно желать женщину и так обыденно страдать по ней? Хотелось сотворить какое-нибудь безрассудство, позволительное человеку, потерявшему возлюбленную; что-то достойное эпатажной Агнии; но почему-то не получалось даже встать с места.

Потому Иттан доел сыры, отставил полупустую бутыль и уснул прямо на диване в рабочем кабинете, свернувшись калачиком, ощущая себя полным ничтожеством.

* * *

С утра все валилось из рук. В прямом смысле. На пол летела одежда, бумаги, даже чашка кофе. Последняя еще и разбилась на десяток осколков, а кофейная жижа некрасивым пятном окрасила светлый ковер. Иттан растер пятно пяткой и, неудовлетворенный результатом, позвал секретаршу.

– Вытрешь? – спросил он, пытаясь сладить с узлом на галстуке.

– Ага! – Клаудия метнулась за тряпкой и, вернувшись, начала елозить по полу, отклячив зад и выгибаясь как кошка. Она давно была влюблена в светлого декана, и тот ничего не мог поделать с ее одержимостью. Убеждал, что им не суждено быть вместе, ругал и даже грозился уволить – Клаудия безропотно соглашалась на все и продолжала оказывать неумелые, нелепые знаки внимания.

– А это правда, что вас… ну… – старательно натирая ковер, промычала она.

– Что меня – что?

Узел не поддавался. Иттан сдернул галстук с шеи, бросил на пол и подавил желание растоптать непослушную полоску ткани каблуком.

– Что вас отстранят? – Клаудия шмыгнула носом.

– Кто сказал? – Иттан скрестил руки на груди.

Секретарша села на коленки, затеребила тряпку.

– Слухи ходят, что новый ректор поменяет многих преподавателей, а вас понизит, – и добавила поспешно: – временно, пока вы не наберетесь опыта и знаний. Дескать, вы слишком молоды и пока не оправдываете возложенных на вас надежд.

Если честно, Иттан даже обрадовался – он давно пожалел, что в двадцать лет согласился взойти на должность управляющего светлым факультетом. Так уж вышло, что прежний декан скоропостижно скончался, не оставив ни преемника, ни времени подобрать ему замену, перед самыми выпускными экзаменами. И тогда было решено взять сына графа Берка, так, на недолгий срок, до утверждения подходящей кандидатуры. Как известно, нет ничего более постоянного, чем временное, потому недавно Иттан справил пятилетие своей службы. Но получалось у него ой как плохо. Ему подсовывали детей, которым выкупили местечко в академии родители; с его мнением особо не считались и советов не спрашивали. А в прошлом году у студентов факультета начали пропадать магические силы, совсем, безвозвратно – в итоге оказалось, что кражей промышлял бывший ректор, ныне покойный. И без того слабый авторитет Иттана подорвался окончательно. Потому, может, и неплохо, что ему найдут замену.

Съездит на море или в горы – как давно мечтал. Жаль, не с Агнией.

Иттан болезненно поморщился, а Клаудия восприняла это по-своему. Вспорхнула как бабочка и подлетела к декану, закудахтав взволнованно:

– Да вы не переживайте, побудете помощником или ассистентом, а там все наладится! Уж мы все будем за вас просить. А я…

– Все нормально, – перебил Иттан. – Спасибо, что помогла с пятном.

– Что-то еще? – И преданно заглянула в глаза.

– Нет. Хотя постой. – Иттан вспомнил о брошенном на пол вчерашнем костюме и указал на него. – Отдай в стирку вещи. Только выложи кольцо.

Клаудия пошарила по карманам, выудила платок, мелочь, оторванную с мясом пуговицу. Развела руками.

– А нету кольца.

– Как нет?! – Он, схватив пиджак, вывернул карманы наизнанку, осмотрел на наличие дыр. – Быть того не может!

Иттан рухнул на пол, но и там кольца не обнаружилось. Под диваном нашелся носок, заросший пылью, но ничего более. Так же и под столом. И при входе. Иттан исползал кабинет вдоль и поперек под оханье секретарши. Впустую. Фамильное кольцо с крупным бриллиантом круглой огранки исчезло. Куда, как? Где он его выронил или сознательно выложил? В храме? Нет, позже. Но когда?..

– Чем я могу помочь? – влезла Клаудия, и Иттан прогнал ее прочь, чтобы не сбивала. Напоследок она только успела бросить: – У вас в девять встреча с преподавателями.