Эмили сбросила обувь и носки, обвела взглядом комнату. Порядок в номере был безупречный, если не считать косметички, оставленной на туалетном столике, и краешка голубой футболки, выглядывавшего из серого чемодана на полу.
Джеймс останется на ночь? Сначала примет душ, а потом… или сразу…
Осторожный стук в дверь согнал ее с кровати. Глубоко вздохнув, Эмили поправила блузку и открыла.
Далтон улыбался. Улыбка смягчила резкие черты его лица и приглушила темную тоску в глазах.
— Это я, — сказал он.
— Вижу. Привет. — Она чуть отступила, пропуская его в комнату.
Далтон показал коричневый бумажный пакетик.
— Вот. Принес.
Да, конечно… презервативы. Он настолько ответствен, что заботится о безопасности секса, и достаточно опытен, чтобы не вспоминать об этом уже в постели. Хорошо хоть не носит презервативы в бумажнике. Видимо, у него еще не вошло в привычку рыскать по барам в поисках женщины на ночь.
— Ты одета, — сказал он, все еще улыбаясь.
— А ты уже размечтался увидеть меня голой?
— Мужчина всегда надеется… — пояснил Далтон и бросил презервативы на ночной столик.
— Я уже сняла сапоги, — сказала Эмили, чуть морщась от стыда из-за своей неспособности сказать что-то возбуждающее.
Далтон взглянул на свои ноги:
— Тогда ты на шаг впереди меня. — Недолго думая, он сел на кровать, стащил свои стоптанные ботинки, затолкал в них носки. — Теперь мы на равных.
— Но ты в куртке, — заметила Эмили.
Далтон снял куртку и сложил на спинку стула.
— Уже нет.
Эмили догадалась, что он затеял любовную игру и подзадоривает ее на стриптиз. Видимо, ей надо поддержать его…
— Твоя очередь, красотка.
А вдруг она не покажется ему красивой? Тем более при этом ярком освещении… Вдруг ее грудь покажется ему слишком маленькой или живот недостаточно плоским?
— Нет, давай ты.
— Так нечестно!
— Моя комната — мои правила.
— Ладно, так и быть! — Далтон стянул с себя белую футболку. На левом соске его груди блеснуло серебряное кольцо с черным камнем посередине.
Эмили замерла, не в силах отвести взгляд от необычного украшения.
— Я сделал это давно, — пояснил он.
Похоже на какой-то магический талисман. Впрочем, Эмили тут же переименовала его в эротический, вот только сказать об этом она не решилась и спросила:
— Кожу не раздражает?
— Хочешь пощупать? — Далтон все еще улыбался.
Да, подумала Эмили, хочу. Почему нет? Ей вообще хотелось трогать его. И это же казалось таким опасным. Почему он улыбается?
Девушка шагнула к нему, и Далтон увлек ее на кровать, покрывая вихрем настойчивых поцелуев, раздвигая губы языком и стараясь не исколоть своей щетиной. Эмили хотела погасить лампу, но это не входило в планы Далтона, и он оказался проворнее. Нетерпеливый, жадный, мускулистый Далтон в эту минуту показался ей сторуким.
— Скажи, что тебе нравится, — прошептал он, проводя языком по ее уху и торопливо раскрывая воротничок ее блузки. — Скажи, как ты хочешь…
Боже милосердный, Эмили не знала. Не знала!
— …Я сделаю все, Эмили. Все, что ты захочешь.
Попросить, чтобы не спешил — дал время разделить его страсть? Но Эмили не могла подобрать нужные слова, возможно и грубые, какие он привык слышать.
— Я в этом новичок, — призналась она.
Джеймс Далтон удивленно уставился на девушку, распростертую под тяжестью его тела.
— Новичок в чем?
— В сексе. Я никогда раньше не занималась любовью. Это у меня в первый раз.
Лицо Далтона окаменело. И только шрам, рассекающий бровь, еле заметно подрагивал. Эмили затаила дыхание. Ее пальцы поглаживали кольцо на его левом соске, скользили по магическому камню.
Далтон отстранился от нее, приподнявшись на руках.
— Не надо останавливаться, Джеймс. — Она бросила взгляд на молнию на его брюках и поняла, что его возбуждение не ушло. — Пожалуйста…
Далтон криво усмехнулся. Он взбешен? Расстроен? Смущен?
— Сколько тебе лет? — вдруг спросил он.
Эмили прикусила губу. Там еще оставался его вкус, и она еще чувствовала жадный, настойчивый напор его языка.
— Двадцать два.
Он посмотрел ей прямо в глаза. И взгляд его снова был тревожным и темным.
— Почему именно я? И почему сегодня?
Ее охватило замешательство. Решиться на любовь с мужчиной оказалось проще, чем объяснить свое решение, не упоминая о болезни. Зачем провоцировать его жалость или, не дай бог, отвращение?
— Ну, я долго ждала. И я устала ждать, — сказала она.
— И ты пошла в бар и подцепила парня… Умнее ничего не придумала?
Она хотела возразить, что, наверное, нет ничего особенного в том, что девушки хотят чувствовать себя полноценными женщинами, но решила, что это тоже покажется ему глупым, и попробовала рискнуть — задеть его мужское самолюбие.
— Ты очень привлекателен, Джеймс…
— И поэтому ты хочешь со мной переспать? — Он недоверчиво покачал головой. — Но это же безумие.
— Почему безумие? Это всего лишь секс.
Далтон сел.
— Так нельзя, Эмили, — сказал он, не глядя на нее. — Первый раз… ты будешь жалеть об этом. Ты должна ждать, Эмили. Когда придет настоящая любовь, ты поймешь.
Эмили не отвечала. Ее пальцы яростно комкали блузку на груди. Какое унижение. Этот странный любовник отвергает ее… Далтон взглянул на нее и прочел на ее лице слова, готовые сорваться с губ. Своей громадной ладонью он провел по ее щеке — нежно, невыносимо нежно.
— Я этого не сделаю…
Эмили гордо вскинула голову.
— Это уже не имеет значения.
— Мне надо идти. — С лихорадочной скоростью он стал одеваться.
Вот он завязал шнурки на ботинках. Застегнул ремень. Неловко зацепил пряжкой футболку. Затем схватил куртку и вышел из комнаты.
Эмили осталась одна. Совершенно одна.
* * *
На часах шесть утра. Джеймс разглядывал свое отражение в зеркале. Когда он давал согласие участвовать в Программе защиты свидетелей, он думал, что власти изменят его лицо, однако пластическая операция не была частью сделки. На своем месте осталась даже особая примета — шрам поперек брови, память о тюрьме.
А вот Эмили считает его привлекательным… Она даже хотела переспать с ним и отдать свою девственность, так он ей понравился. Интересно, что Эмили сказала бы насчет его привлекательности, узнай, что легла в постель с бывшим заключенным, соучастником убийства?
