МЕЖДУ МОЛОТОМ И НАКОВАЛЬНЕЙ
ТРЕППЕР Леопольд Захарович, 1904 г. рожд., образование — высшее, профессия — журналист. Министерство Обороны СССР — в/часть 38729.
1. 1936 XII. — Принят в войсковую часть на должность сотрудника части.
2. 1954 VI. — Уволен из части по ст. 47 п.»а» КЗоТа РСФСР. (Выписка из трудовой книжки)
Леопольд Треппер: «... Заслуживает доверия. Считаю его человеком с революционным нутром, близким нам по политическим убеждениям и по национальным мотивам. По деловым качествам — способный разведчик, энергичен, инициативен, умеет выпутываться из трудных условий. Умеет подходить к людям». (Из служебной характеристики)
26 декабря 1936 г. бывший сотрудник советской еврейской газеты «Дер Эмес» Леопольд Треппер сел на поезд, шедший в Финляндию. По заданию Я.К. Берзина, начальника разведуправления РККА, он выехал в спецкомандировку во Францию по так называемому «Делу «Фантомаса».
Еще в 1932 г. французская полиция арестовала в Париже Альтера Штрома, старого товарища Леопольда Треппера по Палестине, у которого он нашел приют в номере парижского отеля. Он, как писали газеты, был арестован за шпионаж в пользу Советского Союза. Руководитель сети — Исай Бир, очень способный человек, был неуловим для полиции, и потому она назвала его «Фантомасом». К делу оказался причастен один из журналистов «Юманите», некто Рикье, и, конечно, многие газеты раздули эту сенсацию, как только могли: так велик был соблазн дискредитировать Французскую компартию, которая якобы живет на «заграничное жалованье». И хотя Леопольд Треппер никоим образом не был связан с этой историей, ему пришлось покинуть Париж.
Дело «Фантомаса» кончилось тем, что Вира и Штрома приговорили к трем годам тюрьмы. В конце 1936 г. они были освобождены и приехали в Москву.
Официальная версия французской контрразведки Сюртэ женераль объясняла провал группы Вира участием в ней некоего Рикье — журналиста газеты «Юманите», Штром и его друзья, убежденные в его невиновности, предложили провести новое расследование в Париже, и Коминтерн поддержал это предложение. В качестве исполнителя был назван Леопольд Треппер, и его кандидатура без каких бы то ни было возражений принята руководством советской военной разведки, которое хотело знать, кто предал группу Исая Вира.
Несколько раз Леопольд Треппер встречался с начальником отдела стран Западной Европы Разведупра полковником Оскаром Стигга, чтобы разработать подробности предстоящей ему командировки.
«В Париже вам надо связаться с адвокатами Феруччи и Андре Филиппом, — сказал ему Стигга. — Вы должны просмотреть всю документацию судебного процесса и попытаться установить правду».
Во время последней встречи Стигга вручил ему паспорт, оформленный на имя какого-то Люксембургского коммерсанта.
1 января 1937 г. Леопольд Треппер прибыл в Париж и на другой день встретился с адвокатом Феруччи. Тот радушно принял его и объяснил: «Я твердо уверен — Рикье не виновен. Это классический случай юридической подтасовки: обвинить невиновного, чтобы обелить виновного».
Ему пришлось еще подождать, прежде чем, месяц спустя, адвокаты Ферручи и Андре Филипп получили и передали ему досье «Фантомаса» — только на одни сутки.
В документах судебного процесса Леопольд Треппер обнаружил двадцать три письма, ни разу не упоминавшиеся в суде. Это была корреспонденция между одним агентом, голландцем по имени Свитц, и американским военным атташе в Париже. Из этих писем ему стало ясно, что Свитц выдал всю группу Вира французской полиции и только благодаря вмешательству своего влиятельного покровителя избежал суда и был выпущен на свободу. В этих письмах содержались неоспоримые доказательства провокации против журналиста газеты «Юманите» Рикье.
Как выяснилось, Свитц раньше работал на советскую разведку. Его послали с заданием в США, где быстро разоблачили и «повернули обратно», еще в Панаме американская контрразведка обнаружила, что у него фальшивый паспорт. Так как в те годы попытка незаконного въезда в Соединенные Штаты каралась десятью годами тюрьмы, Свитц не долго колебался и согласился сотрудничать с американцами, не порывая своих связей с советской разведкой. Он даже отправил донесение в Москву с нахальным утверждением, будто без затруднений проник в США. Два года спустя введенная в заблуждение Москва, вполне довольная услугами этого агента-двойника, решила послать его с женой в Париж в качестве резидента во Франции. Так Свитц вышел на группу Исая Вира, а затем и предал ее.
Когда дело «Фантомаса» оказалось в центре всеобщего внимания, то Свитц сообщил в Москву, что ему удалось выпутаться из этой истории и теперь он должен исчезнуть на какое-то время, что он и сделал. Свитц спрятался так хорошо, что его никогда уже больше не видели.
Французская полиция добилась своего: суд обвинил невиновного корреспондента Рикье в шпионаже, осудил Вира и Штрома.
Когда весной 1937 г. Леопольд Треппер вернулся в Москву, то сотрудники Разведупра скептически отнеслись к его сообщению о невиновности Рикье. Он снова выехал в Париж. На этот раз (за некоторую мзду) ему удалось убедить архивариуса Дворца правосудия предоставить нужные документы для снятия с них фотокопий. Архивариус согласился на это с большой охотой, так как через месяц-другой ему предстояло выйти на пенсию и он ничем не рисковал.
Полученные документы Леопольд Треппер передал сотруднику советского посольства, чтобы тот переправил их в Москву дипломатической почтой.
Леопольд Треппер вернулся в Москву в июне 1937 г.
Я.К. Берзин находился в Испании в качестве главного военного советника при республиканском правительстве. Один из сотрудников Разведупра, полковник Оскар Стигга внимательно выслушал сообщение Леопольда Треппера о выполнении задания и сказал, что теперь в деле «Фантомаса» никаких неясностей больше нет.
Много лет спустя Леопольд Треппер вспоминал:
«Стигга часто беседовал со мной. Этими контактами и определилось мое принципиальное согласие целиком и полностью перейти на работу в разведку. Вообще говоря, «шпионаж» не привлекал меня по моим личным наклонностям. Не было у меня к нему никакого призвания. Вдобавок я никогда не служил в армии. Моим единственным устремлением было бороться с фашизмом. Кроме того, Стигга убедил меня еще и таким аргументом: Красной Армии нужны люди, твердо убежденные в неизбежности войны, а не роботы или льстивые вельможи. Жребий был брошен...»
Генерал П.И. Ивашутин, возглавлявший Главное разведывательное управление Генерального штаба Вооруженных Сил СССР с 1963 по 1986 гг., в своих воспоминаниях о минувшей войне писал:
«Сталинские репрессии против руководящего состава Красной Армии во всех звеньях нанесли также тяжелый удар и по военной разведке. С 1938 по 1940 год были арестованы и уничтожены начальники разведывательного управления Я. К. Берзин, С. П. Урицкий, И. И. Проскуров, почти все заместители начальника управления, в том числе Гендин, Орлов, Давыдов, Никонов, а также многие начальники отделов и другие должностные лица центрального аппарата и разведорганов на периферии. В 1940 году начальник Разведуправления комдив IТроекуров докладывал Сталину, что в управлении было репрессировано больше половины личного состава. Решением Сталина при активном участи Ежова, а затем Берии была ликвидирована значительная часть зарубежной разведывательной сети, создававшейся годами...»{1}.
