Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
И действительно, я сам видел, как «милицейский» мастер приезжал к моему учителю. Тот был в хорошем настроении, сказал, что совсем не в обиде. Даже наоборот. Приехали мальчики, развлекли его, старика. Если им понравилось, пусть еще приезжают. Если будут себя вежливо вести, то дедушка им позволит «поиграть» со своим любимым учеником Минем (это он меня имел в виду). Только пусть мальчики имеют в виду, что Минь не такой добрый, как дедушка. Он еще молодой, злой, одними синяками там не обойдется, потом придется долго лечиться. Но это ничего. Надо будет, дедушка сам же и полечит.
Подобных историй я знал немало. Была история, когда милиция делала вид, что не знает о смертельном поединке, смотреть который съезжались со всей страны. Наоборот, они переодевались в гражданское и сами шли смотреть на это зрелище.
Поединок был принципиальный. Вьетнамский мастер уехал в Таиланд и, забросив национальное боевое искусство, многие годы занимался традиционным тайским боксом у лучших мастеров Таиланда. Его возвращение в страну, разумеется, не прошло незамеченным и был организован поединок между «изменником» (ставшим к тому времени известнейшим тайским боксером) и лучшим тогдашним мастером Вьетнама, бойцом настолько сильным, что, когда он делал нижнюю подсечку, пальцы его босой ноги взрыхляли землю, как плуг.
Но тут, однако, нашла коса на камень. Никто никого не убил и поединок вроде бы закончился вничью. Однако старые мастера, наблюдавшие это смертельное «шоу», утверждали, что «таец» был точно сильнее и, продлись бой еще немного, «отечественный» боец точно бы проиграл.
Видимо, он и сам так думал, поэтому решил закончить дело «по гамбургскому счету». Узнав, что «таец» работает водителем-дальнобойщиком, он, вооруженный простой палкой, вышел на шоссе, по которому должен быть ехать «таец».
«Таец», будучи воином до мозга костей, узнав «отечественного», остановил машину и вышел ему навстречу. При этом, видя, что его противник вооружен, он прихватил с собой монтировку. Далее все произошло, как рассчитывал «отечественный», который знал, что в тайском боксе не упражняются с оружием так настойчиво, как это делают во Вьет-Во-Дао. Поединок, как это и предполагалось с самого начала, закончился смертью. Смертью «тайца», который, однако, успел оставить метку «отечественному», лишив его зрения на один глаз. Разумеется, все знали, кто убил водителя-дальнобойщика и почему самый сильный мастер Вьетнама неожиданно ослеп на один глаз. Но никто из милицейских и пальцем не пошевелил, чтобы уличить убийцу.
Зная все это и имея в кармане мастерское удостоверение (без него я из дому не выходил), я был совершенно уверен, что милиция мне голову морочить не будет. Просто заберет тех шестерых ребятишек с палками и повезет их учить уму-разуму. Однако я забыл, что был сильно, как бы это помягче сказать, выпивши и старший милиционер решил все-таки выяснить у свидетелей, что же на самом деле тут произошло. И бабушки, которым я только что устроил представление, меня не подвели. Они дружно, будто сговорившись заранее, рассказали, как эти шестеро негодяев избивали палками одного несчастного молодого человека. И только один затесавшийся среди них дедушка неожиданно сказал: «Точно, били они его долго. Только никак понять не могу, как это они ни разу не попали». Услышав «народную версию» происшедшего, старший милиционер тонко улыбнулся, вежливо взял под козырек и уехал, забрав с собой хулиганов, чуть «не убивших» уважаемого мастера.
*
Уехав из Вьетнама, я никак не мог понять, как западные любители воинских искусств осмеливаются называть себя мастерами. У нас совсем не так. Учитель не торопится давать ученику мастерский пояс, а ученик (умный) так же не торопится его получать. Логика здесь простая: пока я ученик, я никого не интересую, что взять с ученика. А вот у мастеров свои счеты, сводя которые можно получить тяжелое увечье или даже погибнуть.
В детстве, живя еще в деревне, я был свидетелем, как выясняли отношения два традиционных мастера. Причем оба они были в очень почтенном возрасте, когда нормальные люди сидят дома и растят внуков, а то и правнуков. Эти же двое всю жизнь спорили, чье мастерство «утонченнее, чище и выше», и наконец на старости лет решили выяснить, кто из них на самом деле круче.
Поступили они просто. Сообщили всем, что уходят в уединенное место, откуда вернется только один из них. Рано утром они взяли лодку и отправились за реку. Место это я знал, так как часто ходил туда подглядывать, как они тренируются. Мои дед и отец, разумеется, об этом знали, но делали вид, что не замечают моих отлучек. Тогда мне казалось, что я очень хитрый и нашел способ обвести их вокруг пальца. Потом, когда у меня появились свои ученики, я понял, что они тогда делали: давали мне возможность учиться у других мастеров, причем не из-под палки, а как бы «по секрету», чтобы мне было еще интереснее. Они знали, что, если они начнут меня посылать смотреть, как занимаются какие-то дедушки, мне тут же станет скучно. А вот тайком…
Так что место мне это было хорошо знакомо, поэтому я вплавь пересек реку и добрался до него еще до того, как туда на своей лодке прибыли старики. Такого скучного зрелища, как их схватка, я в жизни не видел. Старики стояли друг напротив друга больше двух часов. Как я тогда вытерпел и не смылся, я не знаю. Удерживала одна мысль: сейчас два больших мастера покажут все, на что они способны.
Однако финал меня тоже разочаровал. Они на мгновение сошлись (когда покой перешел в движение, я не заметил – вот они стоят на расстоянии метров трех, а вот они уже рядом) и один из них очень медленно опустился на землю. Второй посмотрел на него, тяжело вздохнул, повернулся и побрел к лодке. Глядя на него, трудно было представить, что он может двигаться с такой скоростью, как только что.
Я был маленьким и не решился подойти к человеку, который лежал на земле. Наоборот, я постарался как можно быстрее покинуть это место. Когда я вернулся в деревню, там не было никакой суеты. Все видели, что ушли двое мастеров и что вернулся только один. Что ж, это их дело. Оставшийся на другом берегу старый мастер был одинок, поэтому никто его не оплакивал и не задавал вернувшемуся старику никаких вопросов. Все знали: у мастеров свои правила и за свое мастерство они отвечают своей жизнью.
Но в этот раз произошло неожиданное. Ближе к вечеру второй старик вернулся. Я сам слышал, как люди говорил ему: «Ты вернулся? А мы думали, тебя убили». И никаких более эмоций!
Примерно в таком же духе учили и меня. Мне никогда не говорили «драться», мне говорили «играть». Мне никогда не говорили «победить», мне говорили «убить». А про жалость мне вообще ничего не говорили.
Учить меня начали в пять лет. Вообще во Вьетнаме принято обучать детей не раньше чем с шести лет, чаще всего начинают лет с семи – девяти, потому что с маленьким ребенком трудно: он ленится, не хочет заниматься, мало понимает. Кроме того, он слабый и надо точно знать, как его учить, иначе потом в зрелом возрасте могут быть серьезные проблемы и с физическим здоровьем и с психикой. У нас в семье знали, как обучать детей и взрослых, – это было наше семейное дело с XV века.
Вначале со мной занимался дед. Вся деревня знала его как лекаря и только немногие старожилы помнили, что в молодости он было больше известен не как человек, оказывающий медицинскую помощь, а как человек, после встречи с которым медицинская помощь вполне могла потребоваться.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
