Среда, 21 января
Вчера вечером я в отчаянии попросила Майка помочь справиться с аппаратом для сцеживания молока. Далеко не последний человек на телевизионном канале, после тяжелого рабочего дня он сидел на краю кровати в своем безупречном деловом костюме и подставлял воронку под мою устрашающую грудь. Его терпению мог позавидовать любой святой. Тут струйка молока, не желающая стекать в бутылочку, ударила ему прямо в глаз. Он уронил бутылочку, и я не могла удержаться от смеха.
— Слушай, твои сиськи явно не соответствуют нормам безопасности. Пора поговорить о выводе из эксплуатации.
— Заткнись. Не отвлекайся.
В силу некоторой интимности процесса мы закрыли дверь спальни, что обычно действует на Ребекку как красная тряпка на быка. Она тут же начинает скрестись под дверью, спрашивая: «Что вы там без меня делаете?» В конце концов мы оба выдохлись, надоив чуть больше полбутылочки.
— Да ему это на один глоток, — сказал Майк. — Придется приучать его к молочной смеси.
— Хорошо, вот ты этим и займешься.
К чести Майка, он действительно провел весь вечер хоть и перед телевизором, но вместе с Томом, пытаясь накормить его из бутылочки. Выглядело это так: Майк засовывал соску Тому в рот, а тот ее выплевывал. Я предоставила их самим себе, но среди ночи вдруг проснулась, осознав, что рядом никого нет, и на цыпочках спустилась вниз. Том развалился на груди Майка, уснувшего на диване. Оба громко сопели. Молока в бутылочке почти не убавилось, и оно кап-кап-капало на ковер.
Пятница, 23 января
Клэр отвезла Ребекку в школу этим утром, и мое сердце разрывалось при виде ее личика, прижавшегося к окну идеально чистой машины Клэр, увозящей ее прочь. Похоже, она очень переживает из-за того, что мне нужно выходить на работу, но отказывается об этом говорить. Маленькие дети как щенята — главное, чтобы им было тепло и кормили вовремя, тогда они с кем угодно поладят. С Ребеккой все намного сложнее. Она по-прежнему холодна с Клэр, но уже начала отдаляться от меня. Вчера она не захотела, чтобы я почитала ей «Лев, колдунья и платяной шкаф» — ей, видите ли, папа читает. Знает, как больнее ударить. Дочь называется. Как назло, Майк вовремя вернулся домой и принялся читать ей сказку в лицах. Ребекка чуть не лопнула от смеха. Сегодня утром она несколько раз проверила, правильно ли я объясняю Клэр, где ее нужно встречать после занятий. Обычно такая уверенная в себе, она без конца спрашивала, знает ли Клэр, что занятия оканчиваются в четыре.
Как только Клэр с детьми уехала, я почувствовала, как дом опустел. Я собиралась разобрать гардероб и уложить портфель, но вместо этого слонялась по дому, подбирая одежки Тома, поправляя его одеяло и перебирая плюшевых мишек, сваленных в кучу на кровати Ребекки. Дом казался таким надежным, теплым, привычным местом, а окружающий мир представлялся жутким и чужим. Я так привыкла к спокойному укладу жизни, установившемуся после рождественских праздников — неторопливый завтрак, Майк, целующий на прощание измазанного едой Тома, я сама, все еще в халате, Ребекка в пижаме, и собаки, растянувшиеся под столом. Потом я не спеша навожу порядок, то и дело присаживаясь, чтобы поиграть с Томом. Торопиться некуда. Потом ланч, а после полудня прогулка с собаками. Том свешивается из коляски, пытаясь дотянуться до веток, а если дать ему прутик, он будет на седьмом небе от счастья. Кому-то такая жизнь покажется скучной, но я ощущала такую свободу — мне нужно было заботиться только о детях, а все мои организационные способности были направлены на то, чтобы вовремя покормить детей и уложить их спать. Глупо было мечтать, что это будет длиться вечно, а если честно, то именно потому я так наслаждалась этими днями, что понимала — это не навсегда. Отпуск — лучшее время в жизни, но ведь никто не хочет, чтобы он никогда не кончался. В конце концов, неплохо оказаться там, где день расписан по минутам, и пообщаться с людьми, которым уже гораздо больше шести лет.
Понедельник, 26 января
Почти не спала этой ночью, повторяла про себя все, что нужно сказать Клэр. Все ли я собрала для школьных занятий Ребекки: учебники, читательский дневник, флейта, костюм и туфли для бальных танцев, спортивный костюм и запасные трусики (на всякий случай). С ужасом вспомнила собственные школьные годы. Дождавшись шести часов, я сползла на первый этаж. Том мирно сопел в кроватке в обнимку с любимым игрушечным кроликом — такой душка, просто словами не описать! Я с трудом подавила желание взять его на руки и поцеловать. Хотелось еще немного насладиться тишиной и спокойствием. Ребекка крепко спала, сжимая кулачки, ноги торчат из-под одеяла, кровать усыпана клочками бумаги (задание по чистописанию), волосы сбились в клубок.
Собаки застучали хвостами по полу, обрадовавшись раннему подъему, и устремились в замерзший сад. Я налила себе чашку кофе и постояла, глядя на лужайку перед домом. Неплохо бы подвязать розы, да и живая изгородь чересчур разрослась. Теперь поздно об этом думать. Я больше себе не принадлежу. В полвосьмого пронзительно завопил Том — пора его одевать. Точно без четверти восемь явилась Клэр, сказала, что сама справится, и выхватила Тома у меня из рук. Я вяло поблагодарила ее, а Том немедленно запихал в рот прядь ее безупречно чистых волос точно так же, как он поступает с моими. Майк уже уехал, поцеловав меня на прощание и пожелав мне удачи. Похоже, что у него на работе совещания начинаются все раньше и раньше. Если бы он сейчас был рядом! Увы, он не может жить без работы, ему даже в голову не приходит мысли о том, что можно хоть раз не выйти на работу. Придется с этим мириться.
Ребекка уселась на мою кровать и следила за тем, как я достаю одежду из шкафа. Когда я натянула самую большую юбку, она, очевидно пытаясь быть полезной, заметила:
— Она тебя толстит.
Мои груди (несмотря на то, что я успела по-быстрому сцедить молоко) казались большими и тяжелыми, словно наполненные водой дирижабли. Если кто-нибудь проткнет их булавкой, пусть пеняет на себя. Я надела темно-синюю блузку и попыталась усмирить дикие космы волос так, чтобы хоть отдаленно походить на Мег Райан. Мой портфель уже упакован: бумажник, прокладки для груди, прокладки Always, косметичка и куча шариковых ручек. Я уже забыла, что мне нужно для работы, так что теперь мой портфель деловой женщины больше напоминает аптечку для оказания первой помощи кормящей матери.
За завтраком я внезапно представила, какой непоправимый вред моему внешнему виду может нанести ложка варенья в неосторожной руке, и нервно отодвинулась подальше от детей. Мое лицо казалось чужим, пока я не сообразила, что виноват макияж. В декретном отпуске я пользовалась косметикой только в особых случаях — вечер в ресторане, гости к ужину, иногда просто так, от отчаяния. Я успела забыть, что это может быть обычным утренним ритуалом. Где я возьму на это время?
Клэр суетилась вокруг нас, доставая Витабикс для Тома и объясняя Ребекке, почему молоко полезней, чем вода с сиропом.
— Ребекка должна почистить зубы перед школой, — вспомнила я.
— Клэр уже помогла мне, — отозвалась Ребекка.
