Том Кобли сплюнул, потом сощурился на меня. Лицо у него было обветренное, со множеством морщинок вокруг глаз.
– Ну, напугал. Ты так и собираешься разглагольствовать здесь весь день или начнешь выполнять свои угрозы? Время, оно никого не ждет… А у меня дел по горло, – добавил он, награждая меня зловещей улыбкой.
– Вот-вот. И чем дольше ты тут прохлаждаешься, тем скорее ваша жертва протрезвеет и сообразит, что к чему?
– Знаешь что, Кенуэй? Я начинаю порядком уставать от твоей болтовни. – Том повернулся к Джулиану. – А не проучить ли нам этого маленького ублюдка? И прежде чем мы начнем, должен тебе сказать, мастер Кенуэй, что ты своей матери в подметки не годишься. Понятно?
Не стану скрывать, его слова больно ударили по мне. Этот Том Кобли с моралью похотливого кобеля и умишком, вдвое уступающим собачьему, сумел вломиться ко мне в душу. Наверное, подспудно я сознавал свою вину перед матерью. Если уподобить чувство вины открытой ране, получается, что Том сунул туда свой грязный палец, отчего мне стало еще больнее. Одного этого было достаточно, чтобы подстегнуть мою решимость.
Джулиан выпятил грудь и с рычанием двинулся на меня. Когда нас разделяло не более двух шагов, он поднял кулаки, опустил правое плечо и замахнулся. Уж не знаю, с кем прежде Джулиану приходилось биться возле таверн, но наверняка не с такими опытными драчунами, как я. Он имел глупость показать мне, что является правшой, чем я незамедлительно воспользовался.
Вокруг моих ног клубилась дорожная пыль. Я легко увернулся от его удара и тут же вломил Джулиану в челюсть. Он взвыл от боли. Будь он единственным противником, на этом наша схватка и кончилась бы. Но ему на выручку двинулся Том Кобли. Я успел это заметить краешком глаза, а вот защититься не успел. Через мгновение Том ударил меня в висок.
Я чуть пошатнулся, затем качнулся навстречу Тому, беспорядочно размахивая кулаками. Я надеялся сбить кого-то из двоих с ног, чтобы не сражаться на два фронта. Увы, ни один из моих ударов не достиг цели. Кобли-старший отступил. Джулиан оправился после моего «угощения» и с пугающей скоростью вновь двинулся на меня.
Очень скоро правый кулак Джулиана въехал мне в подбородок. Я едва устоял на ногах. Треуголка слетела с головы, копна волос застлала глаза. Угадай, кто воспользовался секундами моего замешательства? Естественно, это был выползок Сет Кобли. Подбадривая отца и Джулиана, он ударил меня ногой. Мерзавцу повезло: удар пришелся прямо в подбрюшье. Я окончательно потерял равновесие и упал.
Самое скверное в драке – это упасть. Если ты оказался на земле, твое дело дрянь. Меж тем одинокий всадник был почти рядом. Я видел его в просветах между ногами моих противников. Мой единственный шанс на спасение. Единственная надежда выбраться отсюда живым… Но стоило ему подъехать поближе, и мои надежды рухнули. Я рассчитывал, что всадник окажется торговцем, человеком не робкого десятка, спрыгнет с лошади и бросится мне на помощь. Увы, то был не всадник, а всадница, и, хотя ехала она в мужской манере, ее наряд не оставлял сомнений. Шляпка, яркое летнее платье. Она была молода и хороша собой. Это я успел заметить, прежде чем сапоги Кобли загородили обзор и на меня градом посыпались пинки.
Что же теперь делать? Вряд ли красивая женщина решится меня спасать.
– Эй, вы! – послышался звонкий голос. – Да, вы трое! А ну, сейчас же прекратите!
Мои противники повернулись в ее сторону и, как ни странно, поспешили снять шляпы, встав так, чтобы юная дама меня не видела. Я тем временем валялся на земле и кашлял, отхаркивая кровь.
– Что здесь происходит? – сурово спросила всадница.
Я не ошибся. Она действительно была очень молода. Вряд ли знатного происхождения, но явно хорошего воспитания. Да и в смелости ей не откажешь, если она отправилась куда-то без сопровождающих.
– Мы тут… решили немного поучить этого молодого человека хорошим манерам, – тяжело дыша, ответил Том Кобли.
Нелегкая эта работа – избивать юнца до полусмерти!
– Не многовато ли учителей на одного ученика? – сердито спросила всадница.
Она была не просто красивой. Очень красивой. Особенно сейчас, когда гневно смотрела на обоих Кобли. Те застыли как вкопанные.
Юная дама спешилась.
– А теперь извольте ответить, почему рядом с вами находится эта девушка?
«Эта девушка», лишь слегка протрезвев, безучастно глядела в сторону всадницы.
– Она, мэм… прощения просим, мэм, но наша юная подруга выпила лишку. Вот мы и…
Лицо юной дамы помрачнело.
– Она никак не может быть вашей юной подругой. Она – моя служанка, имевшая наглость отлучиться со двора без позволения. Если я не верну ее раньше, чем моя мать обнаружит самовольную отлучку, ей придется искать себе другое место работы.
Всадница поочередно оглядела всех троих:
– Мне знакомы такие, как вы, и я догадываюсь, что́ здесь затевалось. Поэтому настоятельно советую оставить этого молодого человека в покое и поскорее убраться отсюда, иначе я не стану молчать о случившемся.
Кланяясь и подобострастно улыбаясь, все трое залезли в телегу и быстро скрылись из виду. Всадница склонилась надо мной. Ее голос изменился. Приказной тон исчез. Теперь она говорила мягко и слегка обеспокоенно.
– Меня зовут Кэролайн Скотт, – представилась она. – Моя семья живет в Бристоле, на Хокинс-лейн. Позвольте мне отвезти вас туда и заняться вашими ранами.
– Это невозможно, миледи, – ответил я, садясь и пытаясь улыбнуться. – Меня ждет работа.
– Понимаю. – Хмуря брови, красавица поднялась на ноги. – Я верно поняла ситуацию?
– Да, миледи.
Я дотянулся до своей треуголки, ставшей еще потрепаннее.
– В таком случае я должна поблагодарить вас за вмешательство. Да и Роуз скажет вам спасибо, когда протрезвеет. Она – своевольная особа, с ней иногда бывает нелегко. И все же не хочу, чтобы она пострадала из-за собственной горячности.
Кэролайн Скотт была сущим ангелом. Эта мысль пришла мне в голову, когда я помогал им обеим забираться на лошадь. Роуз буквально плюхнулась на спину животного, и тут мне в голову пришла отчаянная идея.
– Миледи, я смогу увидеться с вами снова? – спросил я Кэролайн. – Я хочу отблагодарить вас должным образом, когда буду… в более презентабельном виде.
Она с сожалением посмотрела на меня.
– Боюсь, мой отец не одобрит вашего визита, – сказала она, трогая поводья.
Вечером, на закате, я сидел возле дома и рассеянно глядел на окрестные пастбища. Обычно я думал о том, как убежать от уготованного мне будущего.
Но в тот вечер я думал только о Кэролайн. О Кэролайн Скотт с Хокинс-лейн.
4
Два дня спустя меня разбудили крики. Вскочив с кровати, я впопыхах натянул бриджи, накинул рубашку и уже на ходу принялся просовывать босые ноги в сапоги. Голос я узнал сразу. Это кричала моя мать. Вскоре крики стихли, сменившись рыданиями, вслед за которыми раздалась отцовская ругань. Негромкая. Ругань человека, убедившегося в своей правоте.
