В чем его грех? Внезапно, нежданно-негаданно за стенкой умер постоялец по имени дон Клавиго. Постояльца явно ждут в особняке фон Борриса, куда всем прочим вход строго заказан. Валентину нужно любой ценой туда попасть. По прихоти рока покойник жутковато, необъяснимо, но, черт возьми, был похож на частного сыщика. Особенно похож на фото в паспорте. Было бы глупо не воспользоваться таким фатальным стечением обстоятельств.
Осталось дождаться машины.
Валентин еще раз рассмотрел картину своей опасной затеи. Итак, представим себя на месте полиции. Откроем паспорт: кто он? Ага! Это некто Валентин Драго, россиянин. Смотрим на фото, сличаем с лицом покойника, похож? Похож. Остальное рутина. Сообщить родственникам в Петербург по указанному в паспорте адресу… Тут первая закавыка: прояснится, что покойный был холост, жива только его мать, которая вот уже третий год находится в клинике с диагнозом «болезнь Альцгеймера» и фактически не жива. Вторая и последняя зацепка для полицейского поиска — «Опель» на стоянке мотеля: номер на бампере, не сходится с документами на право вождения машины. Больше того, авто значится в розыске. Одним словом, головоломка набирает обороты, а пока идут шуры-муры, машину не тронут, да и стоянка оплачена вперед, значит, вернувшись, он сможет уехать, благо ключи в кармане. Кроме того…
Внезапно ожил мобильник покойника.
Знакомый голос глухо сказал: «Дон Клавиго, ваша машина у входа».
Детектив поспешно подхватил свой кейс, перекинул через плечо папку покойника на узком ремне и покатил к выходу чемодан мертвеца на колесиках.
Ну и ну!
У дорожки по-царски сиял в лучах Селены полированной чернотой шоколадной смолы антикварный экземпляр «Ford Model A» на ярко-красных колесах, американский хит Форда 1927 года.
(Валентин разбирался в раритетных машинах)
У машины стоял навытяжку настороженный водитель в униформе с золотыми вензелями на лацканах VfB, молча ждал пароль.
«Фиделио».
Кивок. Шофер распахнул заднюю дверцу и уложил вещи в багажник.
— Надо бы сдать ключи от номера, — начал сыщик.
— Не нужно. Портье в курсе, — молвил шофер на дурном английском.
— Парень, я говорю по-русски, — буркнул Валентин, притворяясь чуть сонным.
— Садитесь, мистер Клавиго.
Валентин проник в машину времени: прямая коробка кабины с отвесными стеклами, запах цветочного одеколона в салоне, сидение, отделанное полосатой шкурой, максимальная скорость 105 км в час. В 1927 году такой предмет роскоши стоил $385.
— Шкура африканской зебры, — сказал шофер и уселся за руль.
Больше за всю поездку он не проронил ни слова.
Валентин тоже выбрал молчание. В его положении молчание — золото. Проехав от отеля к шлагбауму, шофер чуть притормозил, проплыли за стеклом две внимательные рожи секьюрити, левый страж окатил физию пассажира залпом фонарика, сказал, что «провоз мобильных телефонов и планшетов категорически запрещен», но обыскивать пассажира не стал. Детектив покорно вручил мобилу покойника, последовал кивок шоферу, «ехай», шлагбаум поднят. «Все, назад дороги нет». По узкой бетонной ленте автомобиль покатил в глубь прибрежного парка. Когда сыщик разглядывал с высоты водонапорной башни окрестности цели, он прикинул, что езды от шлагбаума до клиники и дальше к особняку едва-едва 20 минут.
Луна сияла разгаром полуночи. Водила ехал со скоростью черепахи.
Наконец, «Форд» проехал мимо корпуса клиники в строительных лесах и лучах прожекторов, мимо спящих вагончиков для сезонных рабочих за сеткой забора, и прямо по курсу показался особняк.
Особняк был так причудлив, что Валентин впервые пережил чувство если не страха, то явной опасности своей миссии. «Подумаешь, дело, — думал он в Питере, — объявить близнецам волю отца и затем уносить ноги. Слышали, что я сказал? До свиданья. Ку-ку. Остальное меня не касается». Но теперь, у цели, в тени нависшего дома пустяковая задача вдруг показалась почти что головоломной, а может быть, вообще невыполнимой, недаром заказчик подписался на дикую сумму с пятью нулями. За фук такие деньги не платят. Возможно, предостережения заказчика о трудности миссии — не пустые слова.
Сделав вид, что стряхнул дрему, Валентин, принялся вертеть головой, и разом почувствовал: его любопытство насторожило шофера.
Ночной особняк, плывущий за бортом машины видением угрожающей силы без единого огонька, копировал лежащего сфинкса: место головы занимал пентхаус на крыше, грудью чудища был пологий склон амфитеатра, а перед фасадом — слева и справа — две протянутых лапы из сплошного стекла, по-видимому, оранжереи…
Мрачная трехэтажная глыба с десницами льда с видом на Балтику.
Проезжая вдоль прозрачной лапищи, Валентин сумел разглядеть внутри оранжереи обеденный зал среди пальм в круглых кадках, длинный сервированный стол, спинки стульев, череду бронзовых канделябров на белой скатерти.
Все излучало шик нешуточной власти и чары богатства.
Объехав стеклянные лапы в полтора этажа, «Форд» выкатил на простор стриженой флоры, где на земле мерцал бликами света крест открытой воды в оправе из мрамора, а сразу за бассейном открылся взору дом для гостей, построенный в том же аскетическом духе угроз: квадратная коробка, увенчанная по центру башней в три этажа, обведенной лоджиями.
Отель для гостей тоже спал, что ж, два часа ночи, самое сладкое время… Обогнув по дуге крестообразный бассейн, «Форд» подкатил прямо к вестибюлю гостевого дома, где сиял пустой холл, залитый ярким светом.
Стоп!
Когда машина притормозила, ее сразу окружила стая безжалостных сторожевых псов. Валентин в испуге взглянул на шофера. Псы, рыча, поставили на стекло свои желтые лапы с когтями.
— Не бойтесь, они нападают только после команды, — сказал водила, открывая дверцу, — без команды они безопасны.
Валентин, помедлив, в смятении вышел наружу. И точно: псы — доберман-пинчеры — не проявляли особого интереса к незнакомцу, шофер буднично выкатил из багажника чемодан к раскрытому входу, поставил на мрамор портфель, прислонил к портфелю папку на узком ремне, прощально кивнул, и машина мягко отъехала.
Несколько минут гость оставался один на один со сворой собак.
Он не стал заходить внутрь вестибюля и остановился у незримой черты, не зная, что делать.
У стойки портье не было ни души, а зайти и нажать на круглый звонок Валентин не решился. Кто знает, как прореагирует стая на этот трень-брень. Так прошло, наверное, десять тревожных минут. Иногда страшные доберманы дружно подбегали к человеку и обнюхивали брюки, ботинки, портфель, чемодан. Пять собак против одного человека. Чмок! От него останутся лишь ошметки мяса на мраморе да зигзаги крови от собачьих следов на белом полу.
Это был самый неприятный час жизни за все последние годы.
У входа в отель стоял двухместный электрокар; обычно на таких колесах раскатывают по полям для гольфа.
