Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
Вот «Русский вестник» сообщает своим читателям в 1860 году сведения про далёкий город Нью-Йорк.
1. В Нью-Йорке была открыта специальная тюрьма для свидетелей. В этой тюрьме содержали свидетелей разнообразных преступлений. Рядом располагалась тюрьма для преступников. Так как преступность в Нью-Йорке не имела тогда национальности, и там, и там сидели ирландцы. Но свидетелей охраняли лучше. Они имели большую склонность к побегу, «устрашённые угрозами со стороны своих родственников, содержащихся в отделении для извергов». Естественно, если преступность не имела национальности, то и правоохранение национальности не имело тоже. Поэтому ирландцев в обеих тюрьмах совершенно случайно охраняли полицейские-ирландцы.
2. В 1860 году в Нью-Йорке открыли бесплатную фотовыставку. Вход для всех желающих был абсолютно свободен, не требовалось даже галстука и благопристойных штанов. На фотовыставке были представлены концептуальные работы: карточки всех известных нью-йоркских и джерсийских уркаганов.
Жители Нью-Йорка полюбили эту выставку. Понравилась выставка и нью-йоркской полиции. «Хитрость городовых в Нью-Йорке в том и состояла, что они установили тайный караул на тёмном выходе из галереи залов и тихо ловили преступников, которые с гордостью приходили смотреть на свои портреты и приводили с собой свои семьи и даже целые шайки».
3. В 1860 году в Нью-Йорке было выпущено 50 000 ящиков питательного гуммиарабика (жевательной резинки). Каждый ящик содержал по 200 фунтовых пластинок резинки, «от которой каждый джентльмен может отрезать ножом, сколько ему будет потребно для себя или угощения дам».
4. В 1860 году житель Нью-Йорка в городском парке укрылся от дождя под деревом. Упавшая ветка повредила ньюйоркцу плечо. Пострадавший обратился в суд, обвиняя власти в преступном небрежении городской собственностью, и потребовал возмещения от мэрии в 15 000 долларов. Суд удовлетворил иск горожанина, присудив выплатить ему 500 долларов.
В 1860 году плотник получал в Нью-Йорке от четырех до семи долларов в день, каменщик – шесть долларов в день. Слуги получали 25–40 долларов в месяц «на всём готовом». Повара – 60 долларов в месяц.
Курс доллара к рублю в 1860 году фиксировался как один доллар к одному с четвертью рублю серебром.
Сериалы Рима
В Древнем Риме на состязаниях гладиаторов часто давали разнообразные нравоучительные театральные представления. Естественно, что с огромным воспитательным потенциалом ставились вещи. Трагедии. Чтоб насквозь и в клочья.
В качестве актёров выступали разные преступные личности, изловленные и приговорённые к такому вот кафешантану. Живопыры, растлители, беглые отцеубийцы, поджигатели, святотатцы, дегенераты всяческие, моральные перерожденцы и прочая. Ну, вы понимаете, что современного плана люди в Риме жили, испытывая постоянные утеснения.
Таким подбором римских актёров-смертников нас не удивить. Совершенно понятно, что актёрский состав отечественных сериалов формируется примерно таким же образом. Ну, плюс ещё люди из «Мосфильма», не знаю, Центра кинематографии, выигрывают кого-то в карты, подбирают на вокзалах, в центрах поддержки гендерных отклонений. Тех, кто посвежее и без видимых признаков увечий, насилуют тут же, меж осветительных приборов. А всяких мелких спекулянтов, беженцев и олигофренов, предварительно запугав до кровавого поноса, бережно упаковывают в ящики и отправляют в кино сниматься про любовь, отдел спецрасследований и Сталина, например.
И это я считаю очень правильным. Собранные в кучу маниаки занимаются самолечением друг друга.
Но!
В Риме-то, говорю, всё было гораздо ловчее устроено.
Разница с обыкновенным театральным представлением заключалась в том, что осуждённые артисты не изображали мучения и смерть, а натурально мучились и гибли.
И Плутарх в «De sera num.vid», 9, и Сенека в своём 14-м письме оставляют нам картины, заставляющие радостно биться сердца отечественных театралов и поклонников отечественного кинематографа со стажем. Преступники-актёры выходили на арену в драгоценных, затканных золотом туниках и пурпурных плащах, с золотыми венками на головах, и из этих одежд внезапно вспыхивало пламя и пожирало несчастных. Марциал видел преступника, который, изображая Муция Сцеволу, держал над жаровней руку, пока она не сгорела.
Или вот, мой любимейший эпизод. Другой осуждённый, изображая Орфея, поднялся из углубления на арене, изображающей преисподнюю. Сама мать-природа, казалось, была очарована его игрой на арфе, скалы и деревья подвигались к нему, птицы порхали над ним и многочисленные животные окружали его; под конец представления он был растерзан медведем.
Обычно, вспомнив это, я громко кричу и валюсь кулем в прелую солому.
Благолепие какое. Чего ж мы-то отстаём?! Представим только на минуту малую, как всё замечательно устроится, ежели на экране наших телевизионных приёмников сгорит артель всюду снимающихся актёров. Кто-то задёргает ножками в петле, кто-то молча перекинется через перила, а одну, наиболее мерзкую актрису и режиссёра, растерзают псы.
Правда, Тертуллиан описывает случаи, при которых актёры-смертники даже умудрялись бежать в горящих туниках (римское остроумие называло такие туники «неудобными» и «болезненными» – tunica molesta). Но тут уж ничего не поделаешь.
Придётся самому ехать с пожарным багром и стоять за камерой – втаскивать сбежавших сызнова в кадр.
Выставка
О чём бы я мог написать сценарий, если бы мог?
О любимой белль епок. О Париже. О Всемирной выставке в Париже 1900 года. О триумфе электричества и пара. О самообмане Европы. И о своём любимом эпизоде этой выставки.
Дело было в эпоху дремучего колониализма. Каждая из стран, кто желал, имела свою экспозицию в Колониальном отделе.
В соседних павильонах – архитектура, наука, живопись, техника, рычат прирученные стихии огня, воды и воздуха. Человек терзает природу, приручает её, извлекает из её пасти ценности и смыслы. Эскалаторы, дизельный двигатель, 3D (в условиях 1900 года), движущиеся панорамы, русское кровельное железо на соборе Парижской Богоматери, пальма из чугуна, пирамиды из чего хочешь… Гром техники и трепет человеческого разума!
А в Колониальном павильоне уютно, чем богаты, так сказать.
Папуасики, аборигены, страховидлы всякие и такие ещё, вон, скалятся, все в национальных костюмах, татуированные, рожи зверские. Страшно и маняще. Прыгают, воют, кружатся в чувственных танцах, экстаз первобытности, гориллы-убийцы, людоеды с Борнео мастерят какие-то свои людоедские пики, обкалывают камни для топоров, обгрызают ветки для стрел. У каждой витрины с решёткой пояснительная запись от учёных. Служители мастито объясняют зрителям, откуда кого привезли из экспонатов, что они там едят и как насчёт того-с прочего-с дела у черноглазых обстоят.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
