Светина радость передаётся Диме, и ему уже нисколько не жаль, что он не нашёл её. Ну до чего же хорошо, что Света умеет прятаться лучше всех в своей средней группе. Там ведь так много разных детей, а лучше всех, конечно, она, Света. В передней Дима слышит мамин голос, мама вернулась с работы. Дима быстро прикрывает шкаф, кладёт на стол книгу, которая слетела на пол.
— Дима, Дима, какой ты взмокший, — мама кладёт ладонь ему на затылок.
— Мы играли в пряталки! — Щёки у Димы горят, в груди подрагивает, глаза светятся.
— Здравствуйте, добрый вечер. Мне пора домой, меня мама ждёт.
Почему-то Света не любит оставаться, когда приходит Димина мама. А Диме так жалко, когда Света уходит. Так жалко, так грустно.
— Не знаю, — отвечает она уже из-за двери, — там видно будет.
Она умеет отвечать, как взрослая.
Вот и ушла. Затопали ноги по лестнице. Света побежала к себе на седьмой этаж. И всего на один этаж выше живёт Света, а так редко приходит. Конечно, она человек занятой — ходит в детский сад.
Дима сразу загрустил.
— Мелкий дождь, колючий и холодный, совсем осенний.
— Посмотрим. Если успею, — отвечает мама.
За окном качается старое дерево. Растрёпанное покинутое воронье гнездо качается вместе с веткой, а воронята уже выросли, стали взрослыми птицами и летают сами по себе, где им вздумается.
Спасите, я улетел!
— И вот мальчик, подхваченный злым ветром, летит высоко в темноте и в полном одиночестве. Даже птицы в такую погоду стараются не летать. Он тихонько всхлипывает: смелые мальчики тоже боятся, когда уж очень страшно…
Дима жалеет мальчика, и сам покрепче прижимается к маминому боку. Конечно, это сказка совсем не про Диму, там, в сказке, мальчик летает, а вороны разговаривают. Там, в сказке, весна, а здесь, за окном, осень. И всё-таки, всё-таки…
Лучше сесть поближе к маме, вот так. А папа задержался на работе. Опять, наверное, виноват этот Толоконников. Ветер за окном гудит и немного завывает.
— Рассказывать дальше? — Мама ерошит Димин затылок.
— Рассказывай, рассказывай.
— И вот мальчик мчится над городом. А внизу автобусы, троллейбусы. И главное, люди. Идут люди по своим делам, и никто не посмотрит наверх.
Мальчик кричит изо всех сил:
«Спасите! Я улетел!»
Но шумит город, шумит ветер, и ни один человек не слышит мальчика.
Ветер хохочет, тащит мальчика всё дальше и поёт:
«Я улетаю, прилетаю, кого хочу, того хватаю!»
И вдруг мальчик видит: впереди появилось что-то голубое и прекрасное, глаз не оторвать. Сверкает, мерцает нежным голубым светом. Да это же звезда! Ну конечно, та самая, которой он любовался из своего окна. Тогда она была очень далеко, а теперь приближалась, становилась всё ярче. Бац — мальчик с размаху стукнулся об неё лбом. Уцепился за луч, а он холодный, скользкий, как сосулька, выскользнул из рук. А может быть, звёзды вообще не любят, чтобы их хватали. Ими только любоваться можно.
Прощай, голубая звезда! И мальчик улетает дальше.
Летит, летит — вдруг курткой за что-то зацепился. Да это радуга. Днём она хорошо видна — разноцветная дуга через всё небо — красная, оранжевая, жёлтая, зелёная, голубая, синяя, фиолетовая. Семь цветов радуги. Но это днём, а в темноте радугу не видно, она тихо и незаметно приткнулась на краю неба. Зацепился мальчик, задержался, вот хорошо. Но нет, рванул ветер посильнее, и отцепилась курточка, только радужный след на ней остался, как будто красками мальчик перепачкал свою курточку.
И летит, летит мальчик в неведомую даль.
— Так и летит? — спрашивает Дима.
— Так и летит, — вздыхает мама.
— А ветер?
— А он злой, ему мальчика не жалко. А теперь спать, Дима.
— Ну мама!
— Уже поздно, милый. Это сказка долгая, её нельзя рассказать быстро, спокойной ночи.
— А когда расскажешь дальше? Мама, когда?
— Скоро, скоро. Спи, спи.
Дима уже засыпает. Он просит:
— Мама, закрой форточку. А то дует.
И мама закрывает.
Чей это дракон?
Утром Дима с бабушкой выходят во двор, и Дима сразу замирает на месте. Нет, не только в сказках бывают чудеса.
Сияет радостное солнце, кривой старый тополь склонился над скамейкой, жёлтые листья слетают и тихо позванивают. Это всё обычно, так было и вчера. Но в углу двора, там, где вчера была только деревянная песочница под грибком мухомором, появился необыкновенный, невиданный, потрясающий зверь. Да, зверь! Вся спина в зигзагах, как пила. Хвост лежит на земле. А впереди три головы на трёх длинных шеях. У одного зверя три головы, три огромных пасти, и в каждой пасти торчат острые зубы. А зверь, сразу видно, не злой и не страшный, никого он не хочет пугать — улыбается широко, и все три рта раскрыты до ушей.
— Бабушка! Смотри скорее! Кто это?
— Как — кто? Это дракон, — невозмутимо отвечает бабушка, — у них, у драконов, всегда три головы, так полагается.
Она присаживается на скамейку под старым тополем и достаёт из сумочки вязание. Бабушка недавно научилась вязать, это ей гораздо интереснее, чем разглядывать дракона. Бабушка считает вслух петли и не любит, чтобы её отвлекали, но как удержаться? Дракон такой длинный, такой прекрасный.
— Бабушка, бабушка, а кто такой дракон? — Дима даже дрожит немного, так ему нравится этот изумительный дракон. — Кто он такой, дракон? А, бабушка?
— Одна лицевая, одна изнаночная, две лицевых, — говорит бабушка, — ну что ты, честное слово, я же собьюсь, и шарф не получится, опять придётся всё распускать. Дракона не знаешь? Ну как бы тебе объяснить? Дракон немного зверь, а немного чудовище. Всё, играй. Вон Павлик идёт.
До чего хорош этот немного зверь, а немного чудовище. Дима ещё раз обходит вокруг дракона. Жалко, что Света в детском саду, вот она бы обрадовалась — не было никакого дракона, и вдруг вот он.
— Павлик! Смотри!
Павлик остановился недалеко и стал смотреть. Голову нагнул, будто собирается бодаться.
— Павлик! — кричит Дима. — Дракон — это такой немного зверь, немного чудовище! Совсем не злой! Иди сюда!
Павлик ещё посмотрел, помолчал, вдруг сорвался с места, быстро подскочил к дракону, вскарабкался ему на спину, уселся между зубцами и заявил твёрдо:
