— Сюда! — крикнул Себастьян Логану. — Он направляется к базару.
В это время дня толпа на базаре Ашкелона не шла ни в какое сравнение с собравшимися на площади городскими рабочими. Базар был самым настоящим ульем, движение бурлило, приезжие торговцы направлялись в город обменивать еду и товары, устраивая свои лавки на узких улочках. Они смешивались и торговались с местными поселенцами и жителями окрестностей, наполняли улицы гулом оживленного торга, давкой и вонью сотен потеющих тел. Неуловимая добыча Себастьяна могла ненадолго раствориться в толпе, но, преследуемая на замкнутой территории базара, с его лабиринтами извилистых переходов и тупиков, она была подобна крысе в ловушке.
Обернувшись украдкой, словно желая убедиться, что его до сих пор преследуют, ассасин нырнул поглубже в толпу базара, пробираясь мимо производителей ковров и торговцев шелком, опрокидывая телеги продавцов и расталкивая женщин и детей, чтобы расчистить себе путь.
— Ряд пряностей! Давай! Живее! — Себастьян прокричал Логану свой сокращенный приказ, отсылая крупного шотландца наперерез к перекрестку улиц, а сам продолжил погоню за ассасином.
Ярость сражения отдавалась пульсацией в его висках, когда он перепрыгнул рассыпанные перед ним рулоны шелковых тканей. Себастьян обогнул продавца, сыпавшего проклятьями, и достал свой меч, игнорируя изумленные возгласы мещан, когда он запрыгнул на выставленные в ряд прилавки, чтобы миновать суматоху на улице. Теперь ассасин был от него всего в нескольких ярдах; толпа людей, заполнившая рынок, замедлила его бег. Он пробирался сквозь них и вдруг резко затормозил, когда его путь преградила каменная стена высотой около десяти футов.
Тупик.
Ассасин, казалось, готовился преодолеть препятствие, не сбившись с шага, и совершенно не беспокоился о том, что его вот-вот поймают. Когда Себастьян приблизился к нему, он засмеялся, затем быстро посмотрел налево и стал высматривать возможность выбраться. На веревке между двумя зданиями, словно занавес, были развешены красочные ковры, обозначая узкий проход, который был единственным выходом из тупика на улице рынка.
Себастьян ухмыльнулся, когда его добыча бросилась вперед и на огромной скорости устремилась по тесному коридору, но этот путь вел к другому тупику. К тому, который сначала вел к ряду пряностей, где в любой момент должен был появиться Логан.
Как только араб пробежал мимо, появился шотландец, присоединившийся к Себастьяну в его преследовании. Они вместе пробежали небольшую улочку, одновременно вытащили мечи и стали наготове, полные решимости и возбужденные погоней. Они вынудили ассасина пройти в глубь коридора, не оставляя ему малейшей возможности проскользнуть мимо, заставляя его прекратить бегство. Он добежал до стены, блокирующей улицу, и повернулся лицом к своим преследователям.
— Все кончено. Тебе больше некуда бежать. — Себастьян прорычал по-арабски, наблюдая, как ассасин посмотрел влево и вправо: его пристальный взгляд блуждал от высокой стены здания, которая окружала его с левой стороны улицы, к пекарне, теснившейся справа. Посмотрел перед собой: Себастьян и Логан начали приближаться — шагая медленно, осторожно, оказавшись на расстоянии возможного удара.
Ассасин наклонился, чтобы вытащить кинжал.
— Не глупи, — предупредил Себастьян. — Я разрежу тебя надвое прежде, чем ты успеешь достать его из ножен.
Мужчина колебался, его черные глаза сузились, словно он увидел правду в угрозе Себастьяна. Он улыбнулся уголком губ и затем начал смеяться, издавая глубокий гортанный звук.
— Франкская свинья, — прошипел он на плохом английском с сильным акцентом. — Аллах проклинает вас всех!
В его смехе появились маниакальные нотки, и Себастьян подумал, что этот человек может оказаться сумасшедшим — или, возможно, находится под действием сильных наркотиков, которые, по слухам, секта ассасинов выдавала своим агентам перед тем, как отправить их на смертельные задания. В любом случае он был опасен, и Себастьян терял терпение по мере игры.
— Ты пойдешь с нами, — сказал он и начал сокращать расстояние между ним и арабом, чьи глаза светились безумством.
Он успел только занести ногу для шага — не продвинувшись даже на полшага вперед, — как внезапно дверь булочной открылась и оттуда вышла молодая мусульманка. Она не обращала внимания, куда идет, неся большое количество плоских хлебцев и пирогов, ее лицо закрывала чадра, оставляя только глаза. Глядя под ноги, она вышла на улицу и неожиданно пошла… прямо между Себастьяном и ассасином.
— Назад, — крикнул Себастьян, но было уже поздно.
Женщина закричала, когда ассасин схватил ее за шею и плечи, притягивая к себе. Ее выпечка упала на мощеный тротуар. Она закричала снова. Ее глаза, широко раскрытые от ужаса, — удивительные глаза цвета лунного серебра — смотрели на Себастьяна из-под тонкой чадры. Когда она попыталась освободиться, ассасин сильнее прижал ее к себе. Лезвие его кинжала прижалось к ее горлу, прикрытому шелком.
— Любезный, — закричала она, ее взгляд был прикован к Себастьяну, молящий, потерявший надежду. — Пожалуйста, помогите мне!
— Черт возьми! — Себастьян в ярости заскрежетал зубами. — Отпусти ее.
Зловеще ухмыляясь, ассасин начал пятиться, постепенно отходя от Себастьяна и Логана, приближаясь к свободе. Выход к ряду пряностей теперь был в нескольких ярдах, легкое спасение. Двигаясь вперед, он удерживал женщину перед собой, не позволяя Себастьяну делать необдуманных движений.
Логан тихо ругнулся.
— Мы не можем подобраться к нему, пока этот ублюдок использует ее как щит.
— Хорошо подумай, трус, — Себастьян прорычал по-арабски, не давая ассасину осуществить задуманное, когда тот приблизился. Он не хотел, чтобы пострадал невинный свидетель, но и отступать не собирался.
— Что бы ты ни делал, ты покойник. Отпусти женщину, и мой меч будет быстр. Сделаешь ей больно, и я обещаю, твоя смерть будет долгой и мучительной. Выбор за тобой.
— Я оставлю выбор на волю Аллаха, — ответил ассасин, голос у него был низкий и дребезжащий, когда он преодолел последние несколько шагов, отделявшие его от куполовидного коридора переулка.
— Пожалуйста, — молодая женщина обратилась к Себастьяну на его родном языке. Это единственное слово подтолкнуло его посмотреть ей в глаза, хотя он понимал, что это может быть ошибкой, и он рискует, отводя взгляд от своей добычи. — Не дайте ему убить меня. Пожалуйста, помогите мне…
Она с шипением втянула воздух, когда кинжал двинулся ниже, скользнул по ее горлу и безжалостно прижался под грудь. Ассасин, пятясь вместе с ней, двинулся дальше, под тень крытой улицы. Себастьян, как ни старался, не мог отвести взгляд от женщины. Она потрясала: оливково-смуглая красота под шапкой блестящих угольно-черных волос, скрытых под благопристойной вуалью, как подобало скрывать головы всем почтенным сирийским женщинам. Сквозь шелк, закрывающий ее щеки, он не мог увидеть ее нос или рот, но их очертания были изящными, невероятно женственными.
