Он пригвоздил ее к месту взглядом голубых глаз:
– Ошибаешься, Кэйро. Я ничего не забыл.
И она помнила все до мелочей. Помнила их брачную ночь и то, как задрожало у нее все внутри, когда пальцы Дункана коснулись ее живота. А еще помнила вкус его сладких от вина губ, когда впервые поцеловала его. Тогда ей было всего пятнадцать лет, а ему – двадцать два. Кэйро навсегда запомнила удивление, промелькнувшее на лице Дункана, тень желания в его глазах, но уже через мгновение он рассмеялся и заставил ее поклясться, что впредь она будет скромнее.
Но помнить эти моменты было опасно. Кэйро выхватила у Дункана фотоаппарат и вгляделась в видоискатель, чтобы скрыть волнение и гнев, смешанный с желанием, которое ей так и не удалось побороть.
– Я старалась забыть о тебе, – призналась она, – но всякий раз, взявшись за археологический журнал, я натыкалась на твои фотографии. И не могла не читать подписи под ними: «Дункан Кинкейд – выдающийся авантюрист».
Дункан приподнял густую черную бровь:
– Уверяю тебя, это дутая популярность.
Кэйро направила на него объектив.
– Я читала статьи, но не верила ни единому слову.
По его лицу скользнуло удивление, и Кэйро успела запечатлеть его на пленке, а затем отвернулась и пошла прочь, лавируя между сталагмитами и время от времени бросая взгляды через плечо на Дункана. Он стоял посреди пещеры и следил за каждым движением Кэйро.
– Ну и как тебе нравится жизнь кочевника? – спросила она, обогнув кристаллическую колонну. Когда-то ее привлек именно авантюризм Дункана, но он стал и причиной разрыва. Кэйро мечтала, что Дункан рано или поздно остепенится, захочет почувствовать вкус оседлой жизни, и уверяла себя, что желает этого только ради Дилана.
Враждебный ответ потряс ее до глубины души:
– На одном месте сидят только женатые мужчины. А я не женат. И никогда не был – так сказано в бумагах, которые мне прислали.
Вопрос о расторжении брака Кэйро не желала обсуждать.
– Этот эпизод давным-давно в прошлом. О нем пора забыть.
Обойдя еще одну каменную колонну, Кэйро чуть не столкнулась с Дунканом. Он стоял почти вплотную к ней.
– В прошлом? Как бы не так. – Он возвышался над ней, как неприступная башня, упрямый и несгибаемый, словно массивные сталагмиты. – Ты вернулась из прошлого. Ты здесь. И я хочу знать почему.
Она уперлась взглядом ему в плечо, в мышцы, подрагивающие под тканью рубашки. Дункан скрестил руки на груди:
– Я жду, Кэйро.
– Я же объяснила: я предлагаю тебе работу.
– Зачем?
– Мне нужна твоя помощь в проведении археологической экскурсии по Центральной Америке.
– Ты хочешь, чтобы я стал гидом? – Он рассмеялся, в его голосе отчетливо зазвучало пренебрежение. – Да ты спятила! Ни один уважающий себя археолог не согласится проводить экскурсии.
– Но я же занимаюсь этим делом.
– С каких это пор?
– Уже три года. Нет, четыре. Я сбилась со счета.
– Должно быть, твои родители устроили скандал. Насколько мне помнится, ты должна была работать вместе с ними.
– Я пыталась, – честно призналась Кэйро. – Но вскоре поняла, что мне неинтересно просеивать песок.
– Это наглая ложь, Кэйро. Я никогда не встречал настолько любознательного человека, как ты. Я же помню, как ты могла часами искать какой-нибудь ничтожный обломок. Любовь к археологии у тебя в крови. Она не могла просто взять и исчезнуть.
«Но любовь к ребенку сильнее, – хотелось возразить Кэйро. – А еще мне надоело выслушивать попреки родителей, слишком одержимых работой, чтобы уделять нам внимание».
Но она опять отмахнулась от воспоминаний и сказала:
– Свою работу я не забываю. Во время экскурсий я иногда провожу раскопки. Вот почему я хочу, чтобы через месяц ты отправился со мной в Белиз.
– В Белиз? – Дункан усмехнулся. – В археологическую экскурсию или просто позагорать недельку-другую?
– И то, и другое, – созналась Кэйро. – На уроках подводного плавания или при осмотре заповедника ягуаров я обойдусь и без посторонней помощи. Но мне необходим человек, знакомый с джунглями и руинами поселений майя.
– Могу назвать десяток археологов, которые охотно примут твое предложение.
– Мне нужен не просто археолог. Я хочу… видишь ли… – Она отвела взгляд, заметив ироническую усмешку Дункана. – В общем, я хочу, чтобы рядом был человек, который не боится боа-констрикторов, умеет прорубать тропу в джунглях с помощью мачете…
– Такое под силу тебе самой, – перебил Дункан. – Помнится, у тебя была ручная кобра по кличке Зубастик, а однажды ты попросила родителей подарить тебе на Рождество живого крокодила.
Кэйро вздохнула – отчасти с досадой, отчасти потому, что Дункан ничего не забыл.
– Слушай, Дункан, такие экскурсии я уже проводила. Поверь мне, туристам приятнее видеть в качестве гида мужчину, а не женщину.
– Найди кого-нибудь другого.
– Не могу. Мне просто не хватит времени. И потом… – Последнее слово случайно сорвалось с ее губ, прежде чем Кэйро спохватилась. А если и этот довод не подействует?
– Договаривай, Кэйро.
Черт возьми! Она уставилась на него в упор.
– В рекламном проспекте напечатана твоя фамилия. Туристы ждут встречи с Дунканом Кинкейдом – выдающимся авантюристом.
На лице Дункана отразилось насмешливое удивление, гулкий хохот раскатился по пещере, заполнил каждый уголок и ударил в уши Кэйро.
– Похоже, ты заварила нешуточную кашу!
– Так ты поможешь мне расхлебать ее?
– Почему я?
– Ради всего, что было между нами.
– Ты добилась расторжения нашего брака. Ты не ответила ни на одно мое письмо. Ты…
– Ну пожалуйста! – тихо взмолилась она.
– Нет.
Схватив Кэйро за руку повыше локтя, Дункан повел ее к веревкам.
– Не отказывайся сгоряча, – просила Кэйро, послушно отдавая Дункану фотоаппарат. – Подумай хоть немного. Тебе же не помешают деньги.
Дункан обвязал Кэйро веревкой, пристегнул карабин и вложил веревку ей в руки.
– Поднимайся.
– Но я еще не закончила. Я не собираюсь сдаваться так сразу.
– Ты уйдешь отсюда, – твердо заявил он. – И я тоже, но не надейся, что я передумаю.
Неожиданно для самой себя Кэйро состроила женственную, кокетливую гримаску, надеясь хоть таким способом переубедить Дункана.
– И не смотри на меня так, Кэйро.
– Как «так»?
– Ты прекрасно понимаешь, о чем речь. Этот же фокус ты проделывала в Египте всякий раз, когда хотела чего-нибудь добиться от меня. Правда, тогда я был не в своем уме. Но теперь я выздоровел и уже не куплюсь на твои театральные уловки.
