Джессика сняла туфли и перелезла через перила. Эх, если бы она перед прыжком пропустила бокальчик шампанского… Она сначала бросила вниз туфли, а потом крепко зажмурила глаза.
— Я прыгаю, — заявила она и отпустила перила.
Несколько мгновений полета, и Джессика в его крепких руках. А потом они вместе продолжают лететь…
— С удачным приземлением, — услышала она его шепот.
— Вы… вы… не ушиблись? — пробормотала она, задыхаясь.
— Нет, а вы?
— И я, кажется, цела.
— А вы молодец. Прекрасный прыжок. Я боялся, что вы промажете.
— Ваша белая рубашка… Я прыгала на нее.
Нет… вы, правда, не ушиблись?
И только сейчас она осознала, что лежит на горячем и сильном теле мужчины, в его объятиях. Его теплое, частое дыхание обдает ей щеки.
Продолговатые глаза смотрят на нее в упор. Они оба тяжело, возбужденно дышат…
Джессику сковал страх. Она робко пошевельнулась и в тот же миг почувствовала, как он осторожно и как будто неохотно разжал объятия. Соскользнув с него, она села на траву. Он сел рядом. Оба около минуты молчали. Она опустила голову и принялась нервно поправлять платье, а потом приглаживать волосы. Он резко одернул перекосившийся ворот рубашки.
— У нас получилось, — наконец хрипловатым голосом сказал он. — Теперь осталось выйти за ворота, и мы на свободе.
Джессика нервно захихикала.
— Никогда не думала, что мне придется вот так, по-воровски, сбегать с вечеринки.
— Мне тоже, — ответил он, встал и подал ей руку.
Она поднялась на ноги, еще раз поправила платье, отыскала в траве туфли.
— Но вы пошли на это только из-за меня.
— Почему?
— По очень простой причине: вас пытались обидеть.
— И это все?
— А разве этого мало? Пойдемте.
Они миновали густые заросли кустарника и вышли на широкую аллею. Вокруг толпились деревья, их сомкнувшиеся кроны создавали над аллеей арку. От сада веяло прохладой.
Кевин энергично зашагал вперед. Джессика, с трудом поспевая за ним, засеменила следом.
И куда это он так торопится? — слегка раздражаясь, подумала она.
— А вы уверены, что эта аллея выведет нас к воротам? — спросила она, только чтобы заставить его сбавить скорость. Если он будет так нестись, она скоро совсем выбьется из сил.
— Уверен. Не отставайте, — ответил он, не поворачивая головы и продолжая шагать в том же ритме.
— Значит, вы уже были здесь?
— Нет. Но все аллеи куда-то выводят. Это сад, а не лес, здесь трудно заблудиться. А вы что, до сих пор не доверяете мне? — Он резко остановился и обернулся.
— В общем, доверяю, — неуверенно сказала она. — Но вы так быстро идете…
— О, простите, глупая привычка все время куда-то торопиться.
Джессика поймала на себе его взгляд и невольно вздрогнула. Он все еще был взволнован.
Или, скорее, возбужден.
Конечно, он не камень. Он мужчина, и всего пару минут назад она лежала на нем. В его объятиях. И ей это было приятно. Только потом стало страшно. Она тогда испугалась его, а он, похоже, до сих пор боится ее.
Они снова пошли по аллее.
Как этот мужчина не похож на других, продолжала свой внутренний монолог Джессика. Он был готов прийти ей на помощь, он помог ей сбежать с вечеринки. У него была возможность воспользоваться ею, но он не сделал этого. Как странно, она пришла на эту вечеринку со старым негодяем, а сбегает с молодым, красивым, порядочным мужчиной.
Правда, кто его знает? Они все сначала заботливые, внимательные и благородные. Все же не помешает быть начеку.
Они незаметно вышли из сада и вскоре оказались у ворот. Вилла, сверкающая огнями, была теперь далеко позади. За воротами тянулась пустынная дорога.
— У меня есть идея, — сказал Кевин, внезапно остановившись. — Я попробую позвонить из сторожки. Подождите меня здесь.
Через несколько минут он вернулся.
— Порядок, через полчаса за нами приедет такси. — Он посмотрел на нее и заметил, что она дрожит. — Вам холодно?
— Немного.
— Пойдемте в сторожку, подождем такси там.
Ровно через полчаса у ворот виллы остановилось такси. Они живо запрыгнули в машину.
— Куда? — спросил водитель.
— В город, — ответил Кевин и, повернувшись к Джессике, добавил:
— Оттуда мы сможем позвонить вашим друзьям. Надеюсь, кто-нибудь приютит вас до утра.
Джессика пожала плечами.
— У меня всего одна подруга в Нью-Йорке, но она сейчас в отъезде. Мы вместе учились в театральной студии, но она через год бросила и теперь работает курьером, часто разъезжает.
— Выходит, вам некуда пойти? — Кевин взглянул на свою подопечную и осторожно добавил:
— Я мог бы пригласить вас к себе в мастерскую. К сожалению, квартиры в Нью-Йорке у меня нет.
Она быстро сказала:
— Спасибо, Кевин, не стоит волноваться.
Ваша забота — довезти меня до города. Об остальном я позабочусь сама.
— И как, позвольте спросить, вы собираетесь это сделать?
Она подозрительно глянула на него и пожала плечами.
— Пока не знаю, но что-нибудь придумаю.
Он вздохнул.
— Вы решили, что я оставлю вас одну посреди ночного города? Вы просто ребенок, Джессика.
Она вспыхнула.
— Никакой я не ребенок. Я вполне взрослая, самостоятельная женщина и не люблю быть обузой для кого-то.
Кевин усмехнулся. Эта трогательная малышка весь вечер пыталась изображать из себя искушенную даму и теперь снова решила вспомнить об этой роли. Хотя она сегодня чуть не подвела ее… Тот мерзкий лощеный червяк решил не терять времени… Жаль, что не удалось подправить ему наглую физиономию. Но теперь, как бы она ни сопротивлялась, он не оставит ее в беде. Что же придумать? Ночевать у него в мастерской она явно боится. Среди его знакомых и друзей нормальных людей нет — одни художники. А художники по ночам не спят: они либо пьют, либо пишут. Как быть? Сейчас около полуночи. Ладно, главное добраться до города, а там он снова попытается пригласить ее к себе в мастерскую. По крайней мере, там она сможет выспаться.
Заметив, что девушка притихла, Кевин посмотрел на нее. Конечно же, она спит. Безмятежным сном молодости. Ему захотелось, как ребенка, обнять ее и уложить ее головку себе на плечо. Но после того, что она сегодня пережила, лучше этого не делать. Он видел, как этот ребенок царапается и кусается…
Странно, с того момента, как она появилась на этой вечеринке, он не мог оторвать от нее взгляд. Знакомясь и беседуя с людьми, он постоянно искал ее глазами. Ее изящная фигурка периодически исчезала из виду, потом появлялась, снова исчезала и снова появлялась, и он ничего не мог с собой поделать. Она обворожила его с первого взгляда: такая молоденькая и необыкновенно женственная, с дивными, чистыми, умными карими глазами. Он мог сказать себе, что любовался ею, как произведением искусства, ожившей статуэткой, шедевром гения, но это было бы не совсем правдой.
