— Я согласилась на эту жуткую работу только для того, чтобы скопить немного наличных денег, а потом я перееду к своему парню в город. Не собираюсь всю жизнь торчать в этой богом забытой деревне, — говорила она.
Но Дороти жилье вполне устраивало. Эти комнаты были пронизаны каким-то особым духом. И скрипучие полы, и не совсем ровные стены, и желтые занавески, сшитые вручную, — все это было каким-то неповторимым, домашним, так разительно отличающимся от однообразных квартир блочных домов в городе. Дороти уже успела немного ознакомиться с деревней, и она ей тоже понравилась. Она не могла дождаться воскресенья, чтобы отправиться на поиски того самого коттеджа, где провели всю свою жизнь ее бабушка и дедушка, где выросла ее мама.
Но она держала свое мнение при себе. За столь короткое время их знакомства она успела понять, что когда Сьюзен сердится, с ней лучше не связываться.
Спускаясь по ступенькам на первый этаж, Дороти остановилась и прислушалась. Дом погрузился в тишину. Теперь было самое время познакомиться с ним. Дневной гам улегся, и все стихло.
Во время ужина миссис Миллер напомнила молодым служанкам, что все двери запираются в одиннадцать часов.
— Даже не проси ключи, — категорично заявила она Сьюзен. — Если не вернешься домой вовремя, останешься на улице.
Что касается Дороти, которая вела уединенный образ жизни, то ей такие замечания были ни к чему. Она все равно никуда не выходила по вечерам, поэтому миссис Миллер мягко добавила, повернувшись к ней:
— Не стесняйся включить телевизор или сделать себе чашечку кофе, если захочешь.
Все эти дни Дороти больше не видела Ральфа Аттенборо, хотя он должен был следить за тем, как дом приводится в порядок. От Сьюзен, любительницы посплетничать, она узнала, что его вызвали по срочному делу в Оттаву, в главный офис.
И хорошо, думала Дороти. После встречи с ним она стала часто ловить себя на том, что слишком много думает об этом мужчине. Впасть в такую зависимость от человека, которого она едва знает, было опасно. Она представляла, как она будет краснеть и заикаться в его присутствии, а ей вовсе не хотелось выглядеть забитой серой мышкой.
Итак, сегодня вечером ей представилась хорошая возможность разглядеть поближе все, что было в этом огромном, фешенебельном доме. Такие дома она видела прежде на картинках модных журналов, которые пролистывала в приемных каких-нибудь медицинских клиник. Дороти ощущала противную мелкую дрожь оттого, что ей предстоит тайком проникнуть в помещения, в которых служанкам нечего было делать поздно вечером. Как вор, подумала она. Но страх не остановил ее, и Дороти стала спускаться по крепкой дубовой лестнице, убеждая себя, что ей нечего бояться, раз она не собирается делать ничего плохого. В конце концов, у нее есть право вести себя более смело в этом доме, разве нет? Она всего лишь собирается почувствовать атмосферу дома, посмотреть, какие книги читает Генри Маккларти, пролистать пару семейных альбомов и, таким образом, что-то узнать об этом человеке.
Главный холл освещался единственной лампой, стоявшей на столе посередине, и отблесками гаснущего огня в камине. Как раз в тот момент, когда девушка спустилась с лестницы, старинные настенные часы громко пробили восемь, заявив о себе из темного угла холла. Перепуганная Дороти метнулась к противоположной стене и на несколько минут замерла там.
Ее первым желанием было вернуться в свою комнату. Рука, прижатая к груди, подрагивала в такт бешено колотившемуся сердцу. Но кулон, который она нащупала под футболкой, не позволял отступать. Успокоившись, она подошла к двери, за которой были комнаты нижнего этажа, и решительно открыла ее. Дороти очутилась в маленьком коридоре, где было еще несколько дверей. Пройдя мимо первых двух и спустившись на две ступеньки ниже, она остановилась перед широкой отполированной дубовой дверью, которая вела в кабинет Маккларти. Она вошла и неслышно прикрыла за собой дверь.
Включив свет, Дороти несколько секунд стояла, не шевелясь. Она обводила взглядом комнату, заставленную шкафами с книгами, папками и журналами. Старинный дизайн кабинета был модернизирован с помощью нового письменного стола, типичного для современных офисов, на котором лежали калькуляторы, груды папок с документами, стояли телефон и подставка для ручек и карандашей.
Книжные полки манили Дороти. На них можно было найти как классическую, так и современную литературу. Книги, посвященные истории и культуре древних восточных цивилизаций, соседствовали со стихами Байрона и Шелли. Несколько томов о жизни известных людей стояли рядом с непонятными для Дороти книгами на иностранных языках. На обложке одной из них была великолепная картина заката на экзотическом острове. Отдельная полка была уставлена книгами по садоводству. Внизу Дороти нашла то, что искала: толстый альбом с фотографиями.
Девушка осторожно вынула его и понесла к столу. Руки ее задрожали, когда, открыв альбом, она увидела свадебные фотографии. Отец? Красивый темноволосый мужчина стоял рядом с блондинкой в роскошном свадебном платье возле церкви. Свадебных фотографий было много, и Дороти быстро пролистала несколько страниц. Блондинка со счастливой улыбкой на лице держит поводья пони, на котором сидит маленький сияющий мальчуган. Эта же самая девушка в инвалидной коляске дает указания пожилому мужчине, сажающему дерево. Он стоял спиной к камере, и лица его не было видно. Может быть, это дедушка? — подумала Дороти.
Фотографии Генри Маккларти ей больше не попадались. Возможно, потому что он снимал. Наконец в самом конце альбома она увидела фотографию, на которой было три человека. Лицо ее дедушки, которого она хорошо помнила, было расслаблено и радостно. Мама, совсем еще девочка, в клетчатой рубашке и брюках. И Генри Маккларти. Он держал за руку свою счастливо улыбающуюся возлюбленную и нежно смотрел на нее.
Дороти стало больно.
Ее мама выглядела на фотографии такой счастливой. Она и не догадывалась в тот далекий солнечный день, какая безрадостная жизнь, полная лишений и унижений, ждала ее впереди.
Дрожащими руками Дороти закрыла альбом и понесла его туда, откуда взяла. Но поставить его на место было не так легко.
Кусая нижнюю губу, она села на корточки и вынула соседнюю книгу. Последняя фотография сильно расстроила Дороти. Альбом обжигал руки. Хотелось быстрее избавиться от него.
— Ах! — Второпях она сделала неверное движение, и альбом упал на пол. Несколько фотографий выпали из него и разлетелись по комнате. Зачем я только трогала этот альбом? — с досадой подумала Дороти.
Ральф вошел в холл. Огонь в камине почти потух, и он подбросил туда несколько щепок. Он очень устал и был голоден. Никого не было. Грейс, должно быть, ушла в свою комнату, прислуга спала. Все, что он хотел сейчас, — это съесть омлет и посидеть с бокалом вина у камина.
Напряжение потихоньку спадало. Дорога порядочно вымотала его: перегруженное шоссе и местами медленное, раздражающее движение на тех участках дороги, где велись ремонтные работы. Слава богу, этот кошмар был позади! Вообще-то, он мог бы не возвращаться и переночевать в городе, и Ральф спрашивал себя, почему он не поступил именно так.
