— Я буду готова в любую минуту, когда скажете.
Чем скорее, тем лучше. Все и так слишком затянулось.
— С учетом приближающегося Рождества, думаю, начало года подойдет. С квартирой у вас проблем не возникнет?
— Нет, я снимаю квартиру на пару с подругой. Думаю, она с легкостью найдет кого-нибудь вместо меня.
— Великолепно!.. В таком случае, как только получу ответ от мистера Фергюссона, я немедленно сообщу вам.
— Благодарю вас.
И Белинда покинула кабинет. Дойдя до лифта, она прислонилась спиной к стене, ощущая, как вдруг ослабели и подкосились колени.
Итак, она сделала первый шаг к заветной цели. Удачный шаг. Теперь, если Фергюссон не будет возражать против ее кандидатуры…
Хотя почему бы он должен возражать? У нее другая фамилия, не как у Джона. Она не была дома, когда все случилось, не присутствовала на похоронах, так что он не может знать, что между ней и покойным Аброгайлом есть какая-то связь.
Белинда вошла в лифт, спустилась на нужный этаж и вернулась на рабочее место. Открыла папку и невидящими глазами уставилась на лежащий сверху график. Мысли ее были горьки и полны ненависти.
Джон Аброгайл был последним близким ей человеком. Только два года назад он сумел наконец забыть о бывшей жене и прийти в себя. И встретил молодую женщину — двадцатитрехлетнюю Саманту Макартур. Джон влюбился с первого взгляда и спустя некоторое время узнал, что его избранница тоже далеко не равнодушна к нему. Их счастье продолжалось почти год, и Белинда радовалась, глядя, как светится радостью ее отчим.
Она с легким сердцем отправилась в отпуск в Скалистые горы, о которых давно мечтала, но вернулась к полному краху.
Джон, не в силах справиться с болью от предательства Сэмми, принял смертельную дозу виски с транквилизаторами.
Бедный милый Джон. Такой добрый, такой великодушный, такой отзывчивый!
Он мертв и похоронен.
Необратимо.
И никто ничего не мог с этим поделать.
Смерть Джона Аброгайла признали несчастным случаем, но местным репортерам удалось каким-то образом узнать о произошедшем столкновении между покойным и самим Освальдом Фергюссоном. Они с удовольствием смаковали подробности, намекали на существование любовного треугольника и, как следствие этого, на возможное самоубийство.
С тех пор Белинда не переставала упрекать себя в том, что уехала и не оказалась рядом с Джоном, когда тот нуждался в ней. Будь она дома, все могло бы случиться по-другому. Случилось бы по-другому.
Раздавшийся телефонный звонок прервал ее горькие мысли.
— Мистер Фергюссон одобрил вашу кандидатуру, мисс Стэджерфорд, — сообщил исполнительный директор. — Но он высказал пожелание, чтобы вы отправились к новому месту работы как можно скорее, чтобы устроиться и решить все организационные вопросы еще до Рождества. Но, может, это слишком рано для вас? Уверен, мистер Фергюссон поймет, если вам захочется провести Рождество дома с близкими и родными?
Белинда неслышно вздохнула.
— У меня не осталось никого из близких. Поэтому я и попросила о переводе, — тихо сказала она.
Мистер Карденер немедленно вспомнил о ее расторгнутой помолвке и о Джоне Аброгайле и выругался про себя. Как он только мог сказать такое?
— Пожалуйста, простите меня, мисс Стэджерфорд. Я не подумал.
— Ничего, мистер Карденер, все в порядке. Думаю, Рождество в Сиднее должно мне понравиться, — ответила Белинда.
— Что ж, в таком случае, когда, вы считаете, будете готовы к путешествию?
Она внезапно почувствовала, как от волнения кровь резко прилила к лицу, а сердце бешено заколотилось.
— Дела в полном порядке, я могу передать их прямо сегодня. Так что мне надо только собрать вещи… Я могла бы вылететь уже завтра, если еще возможно достать билет на ближайший рейс.
— Мистер Фергюссон имеет долю в одной из авиакомпаний, так что перелет — это не проблема. Мой секретарь сейчас все организует, включая машину до аэропорта.
— Спасибо, — ответила Белинда.
Мистер Карденер прекрасно понимал, как нелегко пришлось молодой женщине, поэтому неожиданно теплым голосом произнес:
— Берегите себя, мисс Стэджерфорд…
Конечно, его это решительно не касается, но он был очень неспокоен по поводу едва скрытого нетерпения босса и его мотивов по поводу неожиданного обмена.
Однако он знал об отношении Белинды к Фергюссону и полагал, что та вне опасности.
— Спасибо, мистер Карденер, — улыбаясь, ответила та. — Обязательно.
— И не забудьте вернуться к нам, когда окончится срок. Мы все будем вас ждать, — тепло добавил директор.
Но, несмотря на доброту, прозвучавшую в его тоне, Белинда внутренне похолодела. Что бы ни произошло в Сиднее, в «Фергюссон калифорниан вайн корпорейшн» она уже не вернется. Эта часть ее жизни позади.
Независимо от того, преуспеет ли она в своем плане или нет, ей пора забыть о прошлом и продолжать жить.
Но чтобы жизнь продолжалась, она должна преуспеть. Обязана.
К вечеру, однако, Белинда ощутила, что первое возбуждение, а с ним и уверенность покинули ее.
Она вошла в квартиру, аккуратно положила на стоящий у двери столик сумку и направилась в кухню. Ее подруга Марта была уже дома и гремела там посудой, готовя ужин. Когда Белинда появилась на пороге, та повернулась, внимательно посмотрела на нее и спросила:
— Что случилось, Линда? Ты… ты получила перевод?
— Да.
— Отлично! Значит, ты наконец-то на верном пути. На сколько уезжаешь?
— Пока не знаю. Как дела пойдут. Речь шла о сроке от трех месяцев до полугода, а там посмотрим. Надеюсь, что вернусь скорее. Ты, наверное, пригласишь кого-нибудь пожить с тобой, чтобы не платить аренду одной?
Но Марта покачала в ответ головой.
— Я справлюсь. Финансы мне, благодарение Господу, позволяют. Одно дело — жить с тобой, и совсем другое — с кем-то еще. Ты уже знаешь, когда летишь?
— Завтра.
— Завтра?! — Марта едва не уронила ложку, которой помешивала в сковороде что-то весьма аппетитное на вид. — Но почему такая спешка?
— Они хотят, чтобы я полностью устроилась до Рождества. Надеюсь, ты не возражаешь?
— Конечно нет. Честно говоря, Берт просил меня поехать с ним в Майами двадцать второго. Там его родители живут.
— Да? Ты ничего не говорила мне прежде, Марти.
— Я никак не могла решить, ехать мне или нет.
Белинда вдруг поняла, что подруга не желала оставлять ее одну. Значит, она обманула мистера Карденера: один по-настоящему близкий человек у нее все-таки есть. Ей захотелось обнять Марту и благодарно поцеловать, но она знала, что та не выносит столь открытого проявления чувств, поэтому только спросила:
