Натан наклонился и поцеловал меня, а потом поздоровался с моими подругами. При вечернем освещении он выглядел еще привлекательнее, чем обычно, — каштановые волосы испещрены выгоревшими золотистыми прядками (мой муж занимается плаванием, серфингом и гольфом), светло-карие глаза казались бронзовыми. По-моему, сейчас он красивее, чем в день нашей первой встречи.
— Привет, милый, — ответила я, касаясь его руки. — Как прошел день?
— Хорошо. — Он пересадил Тори на другую руку, не обращая внимания на то, что рубашка промокла и вдобавок на ней осталось пятно от кетчупа.
Откинув голову назад, я улыбнулась:
— А я думала, что еще пару часов тебя не увижу.
— Сбежал пораньше. — Муж опустил дочь наземь и оглянулся. — Вижу Джемму. Где Брук?
— Где-то что-то ест.
Он кивнул и провел рукой по густым волосам. Как хорошо, что Натан еще не лыс.
— Пойду выпью пива. Кто-нибудь что-нибудь хочет? — спросил он. — Кейт? Пэтти? Моника?
Все покачали головами, при этом буквально пожирая глазами моего мужа. Не стоит ревновать, впрочем. Натан действительно красив. Шесть футов три дюйма, широченные плечи, потрясающие мышцы. Он каждый день занимается в спортзале.
— А тебе, детка? — спросил он, оборачиваясь ко мне. — Джин с тоником и побольше лайма?
Я улыбнулась:
— Обожаю тебя.
— Знаю.
Я посмотрела ему вслед и снова подумала, как мне повезло. Иногда меня мучает совесть, потому что у меня есть все, о чем только можно мечтать. В юности ничего подобного не было. В юности…
Моя юность была кошмаром.
Я вздрогнула, отгоняя эту мысль, и приказала себе сосредоточиться на настоящем. Сейчас все хорошо. Все чудесно. Но счастье не свалилось с неба. Я из кожи вон лезла, чтобы этого добиться. А теперь можно расслабиться и наслаждаться.
— О Господи! — Моника подалась вперед и схватила Кейт за руку. — Здесь Люси.
— Что?!
Моника указала кивком на противоположную сторону бассейна.
— Только что вошла. И с ней дети.
Все взгляды устремилась в сторону входа. Моника права. Вдоль бассейна шагала Люси Уэлсли с большой пляжной сумкой и охапкой разноцветных полотенец, а трое ее детей — близнецы-мальчики и маленькая девочка — бежала впереди.
— Позвать ее к нам? — спросила Пэтти, глядя на меня.
— Не знаю…
То есть мне жаль Люси. Но неверность?.. Любовник?.. Это очень скверно.
— Она смелая, — пробормотала Кейт. — Я бы сюда и не сунулась.
— Не стоит беспокоиться, — вполголоса заметила Моника. — Люси сама сюда идет.
Глава 2
Люси остановилась рядом с нами, по-прежнему обнимая груду синих и красных полотенец.
— Привет, — бодро произнесла она. Слишком бодро.
Я ей сочувствую, честное слово, особенно теперь, ведь она наверняка поняла, что все о ней судачат. Господи, какой ужас. Лучше умереть, чем стать предметом обсуждений.
Пэтти встала и быстро обняла Люси вместе с полотенцами.
— Привет, подружка, — ответила она. — Как дела?
Люси похудела, и, надо сказать, это ее не украсило. Глаза кажутся огромными, кожа чересчур туго обтягивает скулы и подбородок, отчего весь эффект дорогостоящих операций сошел на нет.
— Хорошо. Чем занимаетесь?
— В общем, ничем, — ответила я. Ей-богу, мои проблемы ничто в сравнении с ее трагедией.
— Когда ты вернулась? — спросила Моника.
Люси на мгновение смутилась.
— А я здесь и была. — Пауза. — Зачем мне куда-то уезжать?
Моника, слава Богу, покраснела.
— Прости. Я подумала о Пите.
Все молчали, и Моника неловко добавила:
— Это он уехал, да? Дети теперь с ним?
Люси крепче сжала полотенца, так что пальцы у нее побелели. Она с трудом сглотнула.
— Они недавно вернулись. — Голос у нее оборвался, как будто она ехала по ухабам. — Я не видела их целый месяц.
Я невольно посмотрела на детей — они играли в бассейне, прыгали и ныряли, как будто не знали горя. У меня сжалось сердце.
Они притворяются. Дети это умеют. Они делают вид, что забыли. Что ничего не чувствуют. Не помнят.
Мы тоже были вынуждены притворяться, когда наши родители развелись. Вести себя так, как будто тебе не больно, потому что ты маленький. Как будто ничего не чувствуешь и тебя волнует только любимая передача по телевизору и мороженое. Потому что ты всего лишь ребенок и еще не умеешь чувствовать по-настоящему…
Натан вернулся с напитками и искренне обнял Люси в знак приветствия.
— Здравствуй, — сказал он и протянул мне напиток, а потом чмокнул ее в щеку.
Люси стояла неподвижно, как будто боялась, что ее застанут в момент соприкосновения с Натаном.
— Привет, Нат, — ответила она. Я никогда не называю мужа сокращенным именем, но так почему-то делают все наши друзья.
— Сядь, — сказал он, жестом предлагая ей присоединиться.
Люси взглянула на нас своими синими, как лаванда, глазами. Она была явно подавлена. Это написано на ее лице. Мне стало неловко.
— Все нормально, — ответила Люси, догадавшись, что остальным неловко в ее присутствии.
Натан покачал головой:
— Я настаиваю. Сейчас принесу тебе шезлонг.
— Нат, не надо. Я постою. Честное слово. Все в порядке.
Но Натан уже отправился за шезлонгом, а когда вернулся, мы вели довольно чопорный разговор о грядущем учебном годе и начале футбольного сезона.
Дети периодически подбегали, требуя еды, напитков и мороженого, — с разной степенью упорства мы пытались противостоять этим требованиям.
— Если не ошибаюсь, скоро собрание книжного клуба, — вспомнила Пэтти и довольно потянулась. Очень приятно сидеть здесь и бездельничать. Дети счастливы. Мы тоже. Ничего не нужно делать.
— Через неделю, — ответила я. Сбор назначен у меня. Но до сих пор я даже не задумывалась об этом. — Наверное, пора мне взяться за книжку…
— Ты еще не прочитала «Стеклянный замок»? — Моника неодобрительно поджала губы.
Я пошевелила пальцами на ногах.
— Это так депрессивно… еще одна книга о неудачной семье. Мы такое уже сто раз читали.
— Книжный клуб не для любителей легкого чтива, Тэйлор. Мы читаем не ради сюжета, а потому, что это интересная проза.
— Не вижу ничего интересного в описаниях нищеты, жестокости и алкоголизма. Не важно, кто об этом пишет.
