— Эй, приятель, ты слышал слова хозяина?
Я посмотрел внимательно на задумчивого хозяина. Ну и порядочки здесь. Лицо бармена резко переменилось, когда следующая монета, на сей раз золотая, покатилась к нему.
Золото имеет одну довольно хорошую черту — оно делает людей сговорчивыми и покладистыми.
— Ладно, Слистер, оставь его. Пусть сидит.
— Пусть сидит, — так же легко согласился Слистер.
Мне показалось, даже с радостью. Я его понимал. Работа вышибалы требует не только нервов, но и силы, а моя спина была, если не шире, то во всяком случае не уже его.
— Мне бы чего-нибудь перекусить, — очередная третья монета исчезла в кармане бармена.
Передо мной тут же появилась тарелка с рисом и жареным мясом.
— За стойкой только пьют, — голос трактирщика заметно подобрел от звона монет в кармане. — Иди, ешь за столом.
Я повернулся в зал, чтобы подыскать себе место.
— Эй, приятель, чего топчешься? Иди-ка к нам, — подал голос Слистер.
Вальсируя между многочисленных стульев, я подошел к массивному и грязному столу и, отодвинув ногой табурет, сел.
Троица, сидевшая за столом, внимательно наблюдала, как я старательно поглощаю еду, запивая ее изрядным количеством пива. Мясо оказалось приготовленным на совесть, и если бы стол, тарелка и ложка были чуть чище, то ужин считался бы просто великолепным.
Дождавшись, пока я все съем, Слистер поднялся, сходил за здоровенным бутылем какой-то мерзости и налил всем сидящим за столом полные кружки. Если угощают, отказываться не принято.
Стукнувшись кружками, мы разом их осушили и одновременно громыхнули ими об стол. Все это очень понравилось моим соседям, и они довольно рассмеялись. Это говорило лишь о том, что они нашли себе хорошего собутыльника.
Только после второй, выпитой все также молча, кружки Слистер начал разговор. Но перед этим появилась еще одна бутыль. Мне впервые стало жаль, что я не могу составить достойную компанию этим симпатичным и щедрым ребятам. Первый же вопрос застал меня врасплох.
— Спасаешься от дьявола?
Вопрос был задан таким образом, что одновременно подразумевался положительный ответ. Поэтому я, недолго думая, кивнул с согласием.
— Да-а! Трудное время настало, — обращаясь сразу ко всем, произнес Слистер. — От него все бегут.
В разговор вступил мужик, не уступающий в ширине плеч Слистеру.
— Говорят, что он захватил почти все побережье?
— А ты, приятель, часом не из Нижних Могушей? — это вопрос ко мне. Слистер получил отрицательный ответ и, огорчившись, издал многозначительную фразу:
— Жаль. Очень жаль, — и тут же пояснил, почему ему так жаль: — У меня там родственники. А ты, приятель, из каких краев?
Услужливая память быстро нарисовала карту побережья, где находились Нижние Могуши. Значит, я нахожусь где-то на западе большого континента. Теперь самое главное — не ошибиться.
— С Десяти Ручьев, — осторожно начал я. Реакции никакой — значит, все правильно.
— Как тебе удалось смыться от этого чертова дьявола?
Слистер, задавая вопрос, попутно наполнил наши кружки. Я решил вести игру осмотрительно:
— Я был в отъезде, когда узнал о нем, и решил поскорее убраться.
— Ты правильно сделал, приятель. Я бы не позавидовал тому, кто попадет в лапы этого выродка. Так как моя версия об отъезде прошла на «ура», я решил продолжать в том же духе:
— Я даже не знаю толком, что происходит на побережье? Парни рассмеялись, а третий, до этого не участвовавший в разговоре, с усмешкой произнес:
— Быстро же ты чесал пятками, коли не знаешь таких вещей. Об этом говорят на всех перекрестках.
— Своя шкура дороже, а перекрестков я избегал так же, как избегал дьявола.
Слистер опрокинул свою кружку, уж не знаю, какую по счету, и ничуть не брезгуя ни моим видом, ни запахом, наклонился ко мне и доверительно промурлыкал прямо в ухо:
— Ты мне нравишься, приятель, поэтому слушай, что я тебе сейчас скажу. До тебя, два дня назад, тоже приходил беглец. Он рассказывал страшные вещи. Какой-то варркан — я еле сдержал готовый вырваться вскрик — собрал армию, напал на приморские города и в одну неделю захватил их все. Беглец сказал, что все жители городов или убиты, или захвачены в плен. Теперь в городах нет никого, кроме ветра да этих выродков — боболоков. Они не жалеют даже стариков и детей.
Пока Слистер, не дожидаясь остальных, махом опрокидывал очередную кружку, я успел вставить:
— Откуда он взялся?
— Говорят тебе, — непонятно отчего Слистер разозлился, — откуда-то из-за Края Света.
— И чего он хочет? — не обращая внимания на недовольство, я продолжал идти напролом, выведывая интересующую меня информацию. Впрочем, недовольство Слистера испарилось сразу, как только вино дошло до места назначения. Он довольно рыгнул и ответил:
— А кто его знает, приятель. Но все говорят, что в этом деле замешана женщина.
— Женщина? — а вот это уже интересней и романтичней.
— Тот беглец, мои друзья не дадут соврать, говорил, что будто бы все началось из-за причуд какой-то принцессы, желающей стать владычицей мира.
С каждым новым словом Слистера сердце сжималось все сильнее, я предчувствовал беду. Мои предчувствия редко оказываются напрасными, но моля Бога, чтобы это был именно тот ошибочный случай, я спросил:
— А этот беглец не говорил, как ее зовут?
— Что-то ты слишком любопытен, — один из парней покосился на меня недобрым взглядом. — На шпиона ты вроде не похож, на беглеца — тоже. Одежонка вон рваная вся, а деньгами швыряешься, будто у тебя их целая куча.
— Брось, Код! Он же был в отъезде. Откуда ему знать подробности? Ты вспомни сам, как ты интересовался, красива ли она? Защита Слистера пришлась как нельзя кстати. А я решил немного придержать свой язычок. Если хочешь быть в курсе всех событий, поменьше болтай, а побольше слушай.
— Как ее зовут, говоришь? — Слистер напряженно поморщил лоб. — Кажется ее зовут…
Узнать, как зовут женщину, из-за которой разгорелась война, нам помешал едкий голос, донесшийся из-за соседнего стола.
— Эй, Слистер, скажи нам, когда будешь целовать в задницу этого голодранца, мы с удовольствием посмотрим!
К чести Слистера, он мало обратил внимания на эти слова. Только чуть передернул плечом и посмотрел на своих товарищей. Но «голос» не унимался.
— Может, пригласишь его в свой дом? Тогда не забудь постелить ему в хлеву, от него дурно пахнет.
Я сидел спиной к говорившему, но по смеху, раздавшемуся вслед за этими словами, понял, что его сторонников насчитывается человек семь-восемь.
