— Ну, ты ведь понимаешь... Что случается в Италии, то вИталии и остается.
— Ага, только иногда — не остается. Я невольно вспоминаюРомана и Трину. Интересно, много еще существует бессмертных негодяев, которыебродят по свету, только и ждут, как бы явиться в Лагуна-Бич по мою душу.
— В общем, скоро я уезжаю — как только учебный годзакончится. Столько еще нужно приготовить! Да, чуть не забыл самое классное —ну, одно из. Так удачно получилось — спектакли «Лака для волос» заканчиваютсяза неделю до моего отъезда, и я еще успею выйти на финальный поклон в ролиТрейси Тёрнблад! Ну серьезно, скажи, бывает же такое везение?
— Серьезно, везение, — улыбаюсь я. — Правда, поздравляю! Этокруто. И, скажу тебе, вполне заслуженно. Хотела бы я тоже с тобой поехать!
И уже произнеся эти слова, я вдруг понимаю, что говорюправду. Так было бы здорово сбежать от всех проблем, сесть на самолет иулететь! К тому же я давно не общалась с Майлзом и соскучилась. Последниенесколько дней, пока они с Хейвен, как и вся школа, находились во властиколдовства, мне было ужасно одиноко. Разлука с Дейменом была невыносима, аоставшись без поддержки двух своих лучших друзей, я вообще едва не сломалась.А они ничего не помнят. Один только Деймен вспоминает какие-то обрывки и томучается чувством вины.
— Я бы тоже хотел, чтобы ты могла поехать. — Майлз возится срадиоприемником, стараясь найти музыку, подходящую под его радужное настроение.— Может, после выпускного нам всем смотаться в Европу? Купим проездные нажелезную дорогу, будем останавливаться в дешевых молодежных гостиницах, бродитьповсюду с рюкзаками за спиной... Правда, здорово? Вшестером, понимаешь: ты сДейменом, Хейвен с Джошем и я с кем-нибудь...
— Ты с кем-нибудь? — переспрашиваю я. — Это еще что такое?
Майлз пожимает плечами.
— Я реалист.
— Я тебя умоляю!.. С каких это пор?
— Со вчерашнего вечера, когда я узнал, что еду в Италию. —Майлз со смешком проводит рукой по коротко стриженным темным волосам. — Слушай,Холт, конечно, замечательный и все такое, но я себя не обманываю. Не пытаюсьпредставить, будто между нами нечто большее, чем есть на самом деле. Срокгодности, понимаешь? Пьеса из трех актов — начало, середина, финал. Не то, чтоу тебя с Дейменом. У вас это пожизненно.
— Пожизненно? — Я в изумлении рассматриваю Майлза, остановивмашину на красный свет. — Больше напоминает тюремный срок, а не счастливыйроман.
— Не важно, ты меня поняла. — Он разглядывает свои ногти,выкрашенные ярко-розовым лаком для роли Трейси Тёрнблад. — Вы как будтонастроены на одну волну. Между вами — неразрывная связь. Между прочим, вбуквальном смысле — вы же все время обнимаетесь!
Больше этого не будет, никогда. Я судорожно сглатываю идавлю на газ, как только красный свет сменяется зеленым. Проскакиваюперекресток в визге тормозов, оставляя за собой жирный след от покрышек. Несбавляя хода, влетаю на школьную автостоянку и торопливо ищу глазами Деймена —он всегда паркуется на соседнем месте — самом удобном, не считая моего.
Я уже заглушила мотор, а Деймена нигде не видно, появляетсяв тот миг, когда я собираюсь вылезти из шины. Придерживает мне дверцу рукой вперчатке.
— Где твоя машина? — спрашивает Майлз, захлопывая за собойдверцу и вскидывая на плечо рюкзак с учебниками. — А что это у тебя с рукой?
— Я от нее избавился, — отвечает Деймен, глядя мне в глаза.И, заметив, какое у Майлза сделалось лицо, поясняет: — Не от руки, от машины.
— Ты ее продал? — спрашиваю я исключительно ради Майлза.
Деймену не нужно ничего покупать и продавать, как делаютобычные люди. Он может просто материализовать все, что ему понадобится.
Деймен качает головой, шагая рядом со мной к воротам, иговорит с улыбкой:
— Нет, просто бросил на обочине. Даже мотор не заглушил, иключ оставил в замке зажигания.
— Извини? — вскрикивает Майлз. — Ты хочешь сказать, чтораспрощался со своим шикарным, блестящим «БМВ»-купе шестой серии у дороги наобочине?
Деймен кивает.
— Он же сто тысяч долларов стоит! — ахает Майлз. Лицо у негостановится ярко-красным.
— Сто десять, — смеется Деймен. — Не забывай, он сделан назаказ и весь напичкан разными примочками.
Майлз выпучил глаза. Он не в состоянии понять, как и зачемкто-то может сделать такую штуку.
— Н-ну ладно, давай разберемся. Вот ты с утречка проснулся ирешил: «Дай-ка я оставлю свою шикарную дорогущую машину у дороги, где ее можетподобрать кто попало»?
Деймен пожимает плечами.
— Примерно так.
— Ты, может быть, не заметил, — пыхтит Майлз, едва не задыхаясь,— некоторые тут живут вообще без машины! Такие уж у них необычные и жестокиеродители, что этим людям приходится всю жизнь клянчить, чтобы друзья ихподвозили!
— Прости. — Деймен опять пожимает плечами. — Я не подумал.Впрочем, если тебе от этого станет легче, у меня была веская причина.
Деймен смотрит на меня, и вместе с привычной волной жара отего взгляда у меня возникает ужасное чувство, что машина — это только начало.
— Как же ты до школы добрался? — спрашиваю я, подходя вместес ним к воротам, где нас дожидается Хейвен.
— Он на автобусе приехал. — Хейвен переводит с меня наДеймена взгляд из-под недавно выкрашенной в ярко-синий цвет челки. — Я не шучу!Сама бы не поверила, только я собственными глазами видела, как он вылез из тогоздоровенного желтого автобуса, вместе с первоклашками и всякими разнымипридурками, которым, в отличие от Деймена, просто не на чем больше доехать дошколы. Я была так потрясена, что даже поморгала — не мерещится ли ? На всякийслучай сделала снимок с мобильника и отправила Джошу — он подтвердил.
Хейвен показывает мобильник с фотографией. Я оглядываюсь наДеймена — что он все-таки задумал? И вдруг замечаю, что на нем вместопривычного кашемирового свитера простая хлопчатобумажная футболка, идизайнерские джинсы сменились самыми обычными, даже без ярлычка на кармане.Черные байкерские ботинки — можно сказать, слава и гордость Деймена — уступилиместо коричневым резиновым шлепанцам. И хоть ему совсем не нужны шикарныетряпки да обувки, чтобы выглядеть таким же сногсшибательно красивым, как в деньнашей первой встречи, все-таки этот скромный незаметный облик совсем не в егостиле.
По крайней мере я, к такому Деймену не привыкла.
Я что хочу сказать? Конечно, Деймен умный, добрый,великодушный, любящий, но при всем при том он еще и довольно тщеславныйвыпендрежник. Очень большое значение придает своей одежде, машине, вообще своемуимиджу. А о дате рождения лучше его и не спрашивать — для человека, который пособственной воле сделался бессмертным, у него прямо-таки комплекс на почвевозраста.
