И еще: Дзирт уже несколько раз слышал доносившийся из-за горизонта грохот боевых барабанов.
Эхо барабанного боя то и дело проносилось по тундре подобно отголоскам далекой грозы. Дзирт прекрасно представлял, что означают эти пока еле слышные раскаты грома.
Он прибавил шагу. Сейчас Дзирт несся как никогда быстро. За последние пять лет эльф пришел к убеждению, что ему небезразлична судьба жителей Десяти Городов. Подобно многим другим отверженным, нашедшим здесь приют, эльф не обнаружил признаков радушия и гостеприимства на всей остальной территории этого мира. Даже здесь, в Десяти Городах, большинство местных жителей всего лишь терпели его. Однако, следуя неписаному закону родства товарищей по несчастью, мало кто намеренно причинял ему беспокойство. Можно считать, что ему даже повезло, ибо здесь он обрел нескольких друзей, которые, не обращая внимания на его облик и происхождение, смогли понять и оценить его.
Эльф бросил нетерпеливый взгляд в сторону возвышавшейся над тундрой Пирамиды Кельвина, одинокой вершины, у подножия которой находился проход в скалистую долину дворфов. Однако его миндалевидные, цвета горной лаванды глаза, благодаря которым ночью он видел не хуже совы, сейчас оказались бессильны что-либо разглядеть.
Предпочитая ослепительным солнечным лучам бег вслепую, он накрыл голову капюшоном и снова погрузился во мрак воспоминаний о Мензоберранзане – подземном городе его предков. Когда-то, много веков назад, темные эльфы частенько выходили на поверхность, навещая своих светлокожих сородичей. Однако так уж сложилось, что по натуре они были злобными, безжалостными убийцами. Их поведение вызывало недоумение даже у светлых эльфов. И вот, когда разразилась неизбежная война одиннадцати народов, темные эльфы были вынуждены окончательно исчезнуть в недрах земли. За несколько столетий, прошедших с тех пор, они снова набрали силу, в совершенстве настроив свои души на таинственный мир подземной магии. Они стали куда более могущественными, чем их оставшиеся на поверхности собратья, для которых общение с потусторонними силами было скорее развлечением, чем необходимостью.
За это время темные эльфы начисто лишились потребности даже время от времени бывать на поверхности. Их тела и умы полностью приспособились к глубинам земли, и, к радости всех тех, кто остался жить под открытым небом, эльфы были вполне довольны своей жизнью, лишь изредка выбираясь наверх для разбоя и грабежа. Насколько знал Дзирт, он вообще был единственным из темных эльфов, жившим на поверхности. Со временем Дзирт научился переносить солнечный свет, однако он по-прежнему был ему неприятен.
Но даже зная о своей неуклюжести в дневное время, Дзирт последними словами выругал себя за беспечность, когда прямо перед ним возникли два огромных йети, лохматых, как бурые медведи, возникли так внезапно, как будто выросли из-под земли.
* * *
Алый флаг, резко взмывший над одной из лодок, возвестил об удаче. Реджис внимательно следил, как флаг все выше и выше поднимался по мачте. «Четырехфунтовая, никак не меньше, – одобрительно пробормотал хафлинг, когда флаг наконец застыл чуть ниже перекрестья мачты. – У кого-то сегодня вечером будет праздник».
Тут к лодке, объявившей о добыче, подлетела другая, да так стремительно, что с размаху ударила ее в борт. Рыбаки обоих экипажей, не мешкая, выхватили оружие. Реджис, которого отделяла от них лишь полоска чистой воды, отчетливо слышал перебранку капитанов.
– Эй, вы увели мою добычу! – заорал капитан второго баркаса.
– У тебя рябит в глазах от солнца! – ответствовал ему первый капитан.
– Как бы не так! Это наша рыба. Мои парни умело заарканили ее и не дали ей уйти. Поворачивай свою вонючую галошу и убирайся подобру-поздорову, пока мы не вытащили из воды и вас!
Как и следовало ожидать, команда второго баркаса мигом оказалась на первом и бросилась в бой еще до того, как его капитан успел закрыть рот.
Реджис перевел взгляд на облака. Драка на лодках была ему безразлична, хотя доносившиеся с озера вопли безусловно раздражали. Подобные потасовки были здесь обычным делом. Предметом споров традиционно являлась рыба, особенно если кому-то доставалась действительно крупная добыча. Редко когда дело доходило до драки не на жизнь, а на смерть. Чаще все заканчивалось разбитыми носами и взаимными оскорблениями. Хотя, конечно, бывали исключения. Однажды, когда сцепились сразу семнадцать лодок, три экипажа погибли целиком, а четвертый был перебит наполовину. Их тела еще долго плавали в красной от крови воде. В тот памятный день южное озеро, носившее до того имя Деллон-Лун, было переименовано в Красные Воды.
«Ах, рыбка, сколько из-за тебя забот», – еле слышно пробормотал Реджис и погрузился в размышления о том, сколь суетна жизнь обитателей Десяти Городов. И все из-за каких-то серебристых рыбешек! Города самим своим существованием были обязаны костяной форели. Эта большеголовая рыба была превосходным источником материала для поделок местных умельцев. Три озера долины были единственным местом, где водилась столь ценная рыба. И хотя сама долина была жутковатой, регулярно опустошаемой войнами местностью, не говоря уж о частых бурях и ураганах, способных запросто сравнять с землей любое, даже самое прочное строение, возможность быстрого обогащения настойчиво манила сюда все новых и новых поселенцев из самых отдаленных пределов мира.
Конечно, многие не приживались: Долина Ледяного Ветра была голой, безжизненной землей с мерзким климатом и несметным количеством опасностей. Смерть была частым гостем в поселках, неминуемо посещая каждого, кто не находил в себе сил противостоять буйному нраву долины.
И все-таки в течение последнего столетия, с тех пор как костяная форель была оценена по достоинству, города заметно разрослись. Поначалу девять поселков представляли собой не более чем стоянки поселенцев, которые заявили о своих правах на наиболее уловистые места. В те годы поселок Брин Шандер, за крепостной стеной которого теперь бурлила жизнь нескольких тысяч жителей, был голым холмом с одной-единственной хижиной, где рыбаки встречались не более одного-двух раз в год, чтобы обменяться слухами, сплетнями и товаром с торговцами из Лускана.
В те времена лодки, даже одноместные, на озерах, воды которых были достаточно холодны, чтобы в считаные минуты отправить на тот свет рыбака, выпавшего за борт, были здесь большой редкостью, А сейчас каждый город обладал целым флотом парусников, на мачтах которых гордо реяли собственные флаги. Один только Таргос, крупнейший из рыбацких городов, мог выставить на промысел более сотни кораблей, многие из которых были двухмачтовыми шхунами с экипажами в десять человек и более.
С охваченных дракой лодок донесся чей-то предсмертный вопль, звон стали о сталь усилился, и Реджис в который уже раз подумал, что, не водись в озерах эта рыба, так, может быть, это было бы и к лучшему.
И вместе с тем хафлинг не мог не признать, что в Десяти Городах ему живется неплохо. Его ловкие, тренированные пальцы быстро освоились с инструментами для резьбы по кости; его даже избрали председателем Совета одного из городов. Правда, Одинокий Лес был самым маленьким, находился севернее прочих поселений, и в нем было полным-полно отпетых бандитов и мошенников, скрывавшихся от правосудия. Однако Реджис все же считал, что ему оказана большая честь.
