Она стояла там так долго, что людоед подошел к ней и встал за спиной, спросив:
— Почему ты медлишь, девочка?
— Я боюсь, — честно ответила она, — я не хочу быть съеденной заживо.
— Ты можешь вернуться, — заметил людоед. — Поскольку ты прошла мимо меня и моего кузена, ты можешь пройти мимо нас и обратно.
Она повернулась и посмотрела на него, даже не догадываясь, какими ярко-синими и широко раскрытыми были ее глаза, и какое доверие в них светилось, что было редкостью для девушек ее возраста. Но людоед это заметил.
— Я действительно могу уйти, и вы не причините мне вреда?
— Я уже сказал тебе, что ты прошла испытания. Мы с кузеном не причиним тебе вреда.
— Но ваша тетя за этой дверью может съесть меня живьем, — возразила Элинор, не пытаясь скрыть страх в своем голосе.
Людоед кивнул.
— Она так и поступит, если ты не пройдешь ее испытания, — сказал людоед, прикоснувшись к желтому плащу девушки одним из своих грязных пальцев. — Кто выкрасил для тебя эту ткань?
— Я выкрасила ее с помощью слуг, но травы для этого я собирала сама.
Элинор не была в этом уверена, но ей показалось, что людоед улыбнулся краешком рта, полного клыков.
— Ступай вперед, девочка, если хватит храбрости. Возвращайся, если ее у тебя нет, но то, что привело тебя сюда, все еще ждет по ту сторону моста.
Она кивнула.
— Граф Чиллсвот, — сказала она.
— Это имя мне не знакомо.
— Если я не пройду испытание вашей тети, она действительно съест меня живьем?
Людоед кивнул.
— Съест. Она это умеет. Она любит, когда мясо живое и извивающееся.
Элинор вздрогнула и сглотнула так тяжело, что горлу стало больно. Действительно ли брак с графом хуже, чем это?
Она помнила его руки на своем теле. Помнила тот миг во время танца, когда он не просто провел ладонями по ее груди, а схватил ее, поглаживая. Ее отец приказал бы избить любого дворянина, который осмелился бы на подобную дерзость, или, по крайней мере, выгнал бы его с пира. Она помнила, как по ее коже пробежала дрожь отвращения, как она содрогнулась от прикосновений графа и его взгляда. Неужели такая судьба хуже смерти? Может, и нет, но Элинор решила, что скорее умрет, чем выйдет замуж за графа. Поэтому она должна это сделать. Даже если смерть будет ужасной, она будет недолгой, а потом все это кончится. А вот брак с этим мужчиной будет длиться не один год. Она снова вздрогнула, но на этот раз не из страха перед тем, что было за дверью.
Элинор взялась за дверную ручку и сказала:
— Спасибо, людоед. Вы были так добры ко мне, как я и не мечтала.
— Пожалуйста, Элинор Младшая.
Она отступила от двери настолько, чтобы присесть в реверансе, потом она открыла дверь и оказалась в пустой каменной комнате, где единственный свет исходил от камина у дальней стены.
Элинор замерла на мгновение, потом вошла в комнату в своих непрактичных бальных туфельках. Она плотно закрыла за собой дверь, осматривая пустую, освещенную светом пламени комнату. Ее минутный страх ушел. Она снова была спокойна.
— Меня прислал ваш племянник, людоед, — сказала она в пустоту. — Я жду вашего испытания.
— Ты кажешься храброй, — послышался женский голос из тени.
Элинор снова тяжело сглотнула, не в силах унять бешеное сердцебиение, но ответила она уверенно. Она умрет храброй ради легенд, которые о ней напишут. Будет очень стыдно, если о ней напишут шутливую балладу, вроде той, которую написали про одну принцессу, что умерла в слезах.
— Я не так уж смела, но я готова к вашему испытанию, — ответила Элинор, всматриваясь в тени и пытаясь разглядеть женщину или людоедку, ведь комната была слишком мала для великанши.
В полумраке виднелся силуэт, но он не был женским. Глаза Элинор сначала не могли осмыслить увиденное, тогда обладательница голоса вышла на свет и Элинор вскрикнула. Она прикрыла рот рукой, чтобы сдержать вопль, но она и представить себе не могла, что перед ней окажется подобное существо. Это стоило вопля или даже двух.
Огромная хищная кошка цвета спелой пшеницы светилась, сверкая золотом. Она подошла к девушке на огромных кошачьих ногах. Но это был не лев и не кот: туловище имело грудь и руки, над ним было женское лицо, обрамленное длинными и волнистыми каштановыми волосами. Ее глаза были по-кошачьи узкими и золотыми, и если не смотреть на нижнюю часть ее тела, то можно было бы сказать, что она была красива.
Элинор замерла, зажав рот рукой и глядя на женщину-кошку, которая шла к ней изящной походкой, напоминавшей походку тех котов, которые обитали на кухне.
— Ты знаешь, кто я? — спросила она.
Элинор покачала головой и, наконец, заставила себя убрать руку ото рта. Она старалась держаться так, как подобает леди, а не испуганному ребенку.
— Я сфинкс, и мы очень любим загадывать загадки и задавать вопросы. Я задам тебе три вопроса, и если ты ответишь неправильно, я тебя убью.
Голос Элинор был дрожащим и испуганным, но она не могла с этим ничего поделать:
— Ваш племянник, людоед, сказал, что вы съедите меня живьем. Это так?
Сфинкс улыбнулась, и хоть ее рот был человеческим, улыбка напоминала скорее кошачью. Элинор знала ответ, и он ей не нравился.
— Я частично кошка, а мы любим свежее мясо.
Элинор снова кивнула.
— Задавайте ваши вопросы, и если я отвечу неправильно, я прошу вас лишь о том, чтобы вы убили меня прежде, чем начнете есть. Я буду недавно умершей и достаточно свежей. Я прошу вас только об этом, дорогая Сфинкс.
— Я тебе не дорогая, девочка, но я подумаю над твоей просьбой, — ответило существо, усаживаясь на подогнутых лапах, так что верхнюю часть ее тела стало особенно хорошо видно. — Вот тебе мой первый вопрос. Ответишь неверно, и я убью тебя. Ответишь правильно, и у тебя будет еще два шанса умереть.
— Или выжить, — добавила Элинор голосом, который даже ей самой показался писклявым, как у мыши.
Сфинкс рассмеялась, запрокинув голову, ее лицо искрилось счастьем.
— За эти пятьдесят лет лишь два человека прошли мимо меня, и не думаю, что сегодня фортуна будет благосклонна в третий раз.
Элинор кивнула.
— Вы совершенно правы. Я недостаточно сообразительна, чтобы ответить на ваши вопросы. Но задайте их, сфинкс, спросите меня и позвольте мне умереть.
Сфинкс склонила голову на бок, будто кошка, когда пытается что-то понять.
— Я считала, что ты здесь для того, чтобы спасти Законного Принца и стать королевой.
— Предполагается, что так, но если честно, я пришла сюда, чтобы скорее умереть, чем выйти замуж за графа Чиллсвота. Если бы я совершила самоубийство, моя семья была бы опозорена, но если я умру, пытаясь спасти принца, то я просто умру, и моя семья сможет жить дальше.
