Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Я оставила попытки найти правую туфлю, скинула заодно и левую и босиком в обход стола побежала поднимать с колен странную женщину.
Она, не сопротивляясь, позволила усадить себя на диван и даже приняла кофе, который притащил мой проворный помощник. Я одним глазом заглянула в чашку, потянула носом и обоснованно предположила, что Санчо развел порошковый «Нескафе» моим алкогольным коктейлем. Должно быть, пойло получилось суровое! Но гостья выпила его одним глотком и даже не поморщилась. Впрочем, лицо у нее и без того было перекошено гримасой страдания.
– Умоляю, найдите мою девочку! – сказала она, вернув Санчо пустую чашку и освободившимися руками схватив меня за запястья.
Пальцы у нее были холодные и твердые. Я тут же вспомнила, как однажды в детстве по глупости сунула руку в тугую завитушку чугунной ограды. Чтобы ее вытащить, понадобилась помощь слесаря с ножовкой по металлу.
– Семен сказал, что вы сможете!
– Одну секундочку, уважаемая, – попросила я и аккуратно (даже без ножовки) высвободилась. – Вы посидите тут, а мне надо сделать один звоночек…
Я вышла в приемную, одними губами спросила у Санчо: «Это кто такая?!», получила такой же беззвучный ответ: «Понятия не имею!», отняла у помощника его мобильник, выскочила с ним в коридор и оттуда позвонила Семену Аркадьевичу.
– Анхен, это Тамара. Очень милая женщина, но, к сожалению, чрезмерно зацикленная на идее беззаветного служения своей семье, – как всегда невозмутимо и мягко объяснил мой добрый друг. – Тамара так истово берегла и обустраивала свой семейный очаг, что ее супруг предпочел убежать на волю. И дочка, когда подросла, похоже, тоже убежала.
– И теперь Тамара хочет ее найти, – понятливо кивнула я. – Но почему с моей помощью? Я же не сыщик!
– Зато ты знатный специалист по любовным историям, а тут, я думаю, именно такая история и есть, – ловко польстил мне собеседник. – Прошу тебя, помоги Тамаре разобраться в сюжете. Уверен, тебе и самой будет интересно. Удачи!
– И тебе, – ответила я в уже гудящую трубку.
Санчо ждал моего возвращения с вопросительно поднятыми бровями. В который раз я подумала, что его брови очерчены и подкрашены не в пример аккуратнее, чем мои собственные.
– Это Тамара, она ищет свою дочь! – шепотом передала я скудную информацию и прошла в кабинет.
Посетительница, скорчившись, сидела на моем диване в позе, какие я дотоле наблюдала только у каменных горгулий на крыше собора Парижской Богоматери. При моем появлении она распрямила спину и развернулась ко мне. Глаза у нее в самом деле были огромные, а губы казались кривыми, потому что Тамара в мое отсутствие сделала мужественную попытку пройтись по ним яркой помадой, но немного промахнулась.
– Вы найдете ее? – спросила она с надеждой. – Мою девочку? Найдете? Обещаете?
Я вздохнула и присела на свободный край дивана.
Честно говоря, ненавижу давать обещания. Зароки и клятвы в определенной ситуации бывают полезны, но на перспективу все они вредны. Времена меняются, мы меняемся вместе с ними, а данные когда-то обещания кандалами висят на ногах, лишая нас свободы передвижения по жизни. Я думаю, любые клятвы должны иметь срок давности, по истечении которого их следует внимательно пересматривать и либо пролонгировать, либо отменять. Хотя бы для того, чтобы не страдать от угрызений совести! Меня, к примеру, до сих пор мучает невольно нарушенная клятва юного пионера жить и работать под чутким руководством коммунистической партии. Не очень сильно, но все-таки! Счастье еще, что ни один из моих браков не был скреплен священными обещаниями у церковного алтаря.
Поэтому Тамаре я ответила уклончиво:
– Обещаю, что постараюсь вам помочь.
И, чтобы не акцентировать внимание на сомнительных обещаниях, перешла к делу:
– Насколько я поняла, у вас пропала дочка?
– Мариночка! – Тамара попешно расстегнула сумочку и вынула из нее фотографию. – Вот! Это она недавно для факультетской газеты снялась как победительница музыкального конкурса. Она у меня очень хорошая девочка.
Я взяла фотографию и сказала первое, что пришло в голову:
– Вы с дочерью похожи.
У Марины тоже были большие карие глаза, аккуратный прямой нос и брови характерного рисунка «квадратный корень». Длинный рот мог бы выглядеть соблазнительным, если бы девушка на снимке улыбалась хоть краешками губ. Однако она смотрела на зрителя серьезно и строго, как красноармеец на плакате «А ты записался добровольцем?».
Я тихо усмехнулась и кивнула. Да, именно так выглядят хорошие девочки, побеждающие в серьезных конкурсах, в которых и не думают участвовать девочки хорошенькие. Хотя дурнушкой Марину никто бы не назвал. Лицо у нее интересное, его бы еще немножко подрисовать, и, пожалуй, могла бы получиться красавица. Но девушка явно не научилась еще пользоваться декоративной косметикой, макияж у нее прямо-таки индейский, в стиле «Чингачгук на тропе войны». Ясно, что она очень хочет нравиться, но не знает, как этого добиться, и стесняется спрашивать. Неглупая, самолюбивая, замкнутая. Стеснительная до высокомерия. Умница, отличница. Тонкая натура в толстой колючей кожуре. Знаем мы таких…
Я мельком глянула в зеркало над диваном, встала, пересела за свой стол, положила перед собой фотографию Марины, включила диктофон и сказала:
– Хорошо, Тамара. А теперь расскажите мне все, что считаете нужным.
3
Ей было почти двенадцать, когда отец ушел из семьи. До этого они с матерью страшно ссорились, и однажды ночью едва не дошло до поножовщины.
Отец был пьян, когда схватился за нож и выскочил вслед за матерью из кухни, где они скандалили, вовсе не думая о том, что Маринка в спальне за тонкой перегородкой слышит их ругань. А она слышала – не все, не каждое слово, но отдельные наиболее эмоциональные выкрики, и этого было более чем достаточно.
Ее интеллигентные родители, мама-учительница и папа-художник, ругались точно так же, как вечно пьяные многодетные тунеядцы Вондриковы из четвертого подъезда. Они называли друг друга такими словами, которые шестиклассница Маринка слышала только от гадких мальчишек. Они разбили что-то стеклянное, а потом мама выбежала из кухни, и отец следом за ней – с ножом. Маринка очень хорошо запомнила этот нож – с широким серым лезвием и коричневой деревянной ручкой. Такими ножами она потом вооружала нарисованных пиратов и лесных разбойников.
Наверное, папа хотел только напугать маму. Когда Маринка в своей коротковатой, не по росту, ночнушке с криком выскочила в прихожую, папа аккуратно положил нож на полочку рядом с телефоном, надел куртку и ушел. До утра он, сгорбившись, сидел на скамейке у подъезда. Шел дождь, а папа был без шапки, и Маринке было его мучительно жалко. Она стояла за занавеской у окна и плакала. И мама тоже плакала, но позвать отца домой не разрешала. Потом отец ушел. С Маринкой он не попрощался, и больше она его не видела.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
