Кеттрик усмехнулся.
– Вы забываете, что в таком случае я мог бы разрушить вашу солнечную систему, как только увидел бы твою страшную рожу.
На это Секма ответил:
– И это не спасло бы тебя.
И Кеттрик знал, что это была правда.
– Ну, это не актуально, потому что я не собираюсь никуда идти. Наймите себе кого-то из Созвездия... кого-то из ваших людей. Что можно хотеть от землянина, в любом случае?
– Не от всякого землянина. У тебя есть еще один талант, Джонни. Ты умеешь ладить с людьми, даже если они не люди. Тебя любят. Тебе доверяют. И как землянин ты везде вхож. Любой житель Созвездия, независимо от того, из какого он мира, имеет определенное число врагов еще до того, как он покидает свой дом. Наш полет в Хайдас был намного более продолжительным, чем ваш, и не все дураки и проходимцы вселенной обязательно рождаются на Земле. Ты прекрасно знаешь это, Джонни. Я просто повторяю объяснение. Потому что это был первый вопрос, который мне задали эти джентльмены.
– Ладно, – сказал Кеттрик. – А теперь я задам вопрос. – При этом он повернулся к ним лицом. Секма, Викерс все еще стояли перед камином и не спускали с него холодных жестоких глаз. Минотавр сидел, склонив тяжелую голову над бокалом, ничего не говоря, и наверное, даже не слушая. Ферсон застыл с поджатыми губами и прямой спиной, как сердитая старуха. Оба астрофизика незаметно устранились от спора, размышляя над своими собственными кошмарными идеями.
– Секма, ты и Департамент Управления Торговли лишили меня лицензии. Вы обошлись мне где-то в миллион кредитов. Вы изгнали меня из Хайдаса. И в течение полутора лет после моего прибытия сюда это ничтожество Ферсон прижимает меня то с одной стороны, пытаясь найти предлог, чтобы бросить меня в пасть мистеру Раймонду, знаменитому людоеду, и плачется, когда у него это не получается. Полагаю это вам известно, мистер Викерс.
Викерс кивнул.
– Известно.
– Тогда скажите мне, – спокойно продолжил Кеттрик. – Стоит ли мне шевелить пальцем, чтобы ублажить кого-то из вас?
Викерс глянул на Раймонда, который сразу же заговорил какой-то небрежной скороговоркой:
– Потому что у тебя нет выбора, Кеттрик. Если ты откажешься, я так тебя упеку, что ты забудешь, какого цвета небо.
Ферсон злобно ухмыльнулся.
– По какому обвинению? – поинтересовался Кеттрик. – Я заплатил свой штраф, и больше никому из вас ничего от меня не получить.
– О, – возразил Раймонд, – есть способы. Найти новые улики. Мы с мистером Секмой обсуждали это.
– Отвратительно, Джонни, правда? – вмешался Секма, – нечестно, жестоко и омерзительно. Мы шьем тебе дело, мы принуждаем тебя, и знаем при этом, что посылаем тебя на верную смерть.
В голубых глазах Секмы было нечто, что Кеттрик никогда раньше в них не видел. Это нечто заставило его замолчать несмотря на то, что его трясло от злости, как при землетрясении. Секма продолжал очень спокойно:
– Ты поймешь, насколько это нам нужно.
Кеттрик внезапно развернулся и пошел прочь от них всех, он остановился перед закрытым тяжелой шторой окном и помедлил некоторое время. Никто не промолвил слова. Через несколько мгновений, когда он мог совладать собой, он вернулся и обратился к ним совершенно ровным голосом:
– Ладно, бросайте меня за решетку и будьте прокляты.
Ферсон открыл рот и скрипуче произнес: «Ха!» или что-то в этом роде, и Кеттрик нанес ему удар, настолько сильный, что тот согнулся и повис на ручке кресла.
– Я очень извиняюсь, – сказал Кеттрик Викерсу, – я так давно хотел это сделать.
Ферсон закрыл лицо руками и начал скулить. Викерс кивнул своему помощнику, который подошел к Ферсону и помог ему добраться до двери, резко захлопнув ее за несчастным. Помощник вернулся на свое место, коротко улыбнувшись Кеттрику.
– Вы же сказали, ничтожество.
И он снова занял свое место с тем же настороженно непроницаемым видом, не спуская взгляда с портфеля своего хозяина, как хорошо обученная собака.
Раймонд посмотрел на Викерса и пожал плечами:
– Для меня они все одинаковы.
Кеттрик продолжил разговор:
– Если вам это настолько необходимо, можно было бы сделать по-другому.
– Например, – полюбопытствовал Викерс.
– Восстановить мою лицензию. Снова допустить меня на Хайдас. – С этими словами он повернулся к Секма. – Вы не можете заставить меня, и ты это должен знать, если они не понимают этого. Я пойду на это как свободный человек или не пойду вообще. – И тем же странным языком, понятным только жителям Созвездия, он добавил:
– Изгнав меня, вы отняли у меня нечто гораздо большее, чем деньги. И я не стану снова платить той же ценой.
Секма, казалось, на некоторое время задумался. Затем он кивнул и обратился к Викерсу.
– Наверное, так будет лучше. Это даст ему ради чего работать в будущем. Если он потерпит поражение, его лицензия все равно ничего не будет значить. Хайдас превратится в хаос, совершенно непригодный для торговли. И даже если он останется в живых, запрет на въезд в Хайдас никем и никогда не сможет быть снят. Так что я склонен принять его условия.
– Главное – это само задание, – ответил Викерс, – а не условия, на которых оно выполняется. И если вы считаете Кеттрика подходящим человеком для исполнения этой миссии – ладно, я согласен. – И он посмотрел на Раймонда. – Полагаю, вы не возражаете?
Раймонд снова повторил:
– Для меня они все одинаковы.
Затем он снова в упор посмотрел на Кеттрика, в первый раз с того момента, как тот переступил порог.
– Но странно, что нигде в этом разговоре не промелькнула и искорка альтруизма, то есть мистер Кеттрик мог бы взяться за это дело не с целью избежания наказания или получения какой-то выгоды, а просто ради всего человечества, ради того, чтобы разрушительное оружие не осталось в руках одного или нескольких безумцев.
Кеттрик засмеялся:
– На это я могу ответить, что не верю в Роковую Звезду, как впрочем и мистер Викерс.
В ответ на это мелькнул и тут же погас под опущенными веками смятенный взгляд Главы службы безопасности.
– Мистер Викерс по долгу службы должен вести расследование малейшей имеющейся возможности, но я думаю, он абсолютно уверен в отрицательном результате. Я согласен с ним и поэтому считаю, что он должен соответствующим образом заплатить мне за работу.
Он налил себе еще и присел.
– Завтра моя лицензия должна быть восстановлена. И желательно через труп Ферсона. А теперь, когда мы это уладили, можно перейти к основному, а именно, – как лучше делать это и когда начинать.
Кеттрик улыбался присутствующим, чувствуя себя раскованным, празднуя победу и даже преисполненный любви к тому же Минотавру. Что-то в глубине его души пело, песня была женским именем, он был опьянен светом далеких звезд.
