Стиснуть ее и всю ночь ощущать в своих объятиях! Роуэн его бывшая жена... Как он ненавидел сейчас это слово «бывшая», и как мучила его перспектива провести бессонную ночь в гуще воспоминаний, которые будут окружать его со всех сторон, подобно армии мятежников. Присутствие Роуэн за стеной терзало его. Он никогда не забывал тот день, когда они впервые стали близки. Его очаровывала в ней восхитительная смесь застенчивости и дерзости, ее удивительная нежность и головокружительная красота. Он помнил каждую подробность того страстного дня, который сменился такой же страстной ночью.
Брэнт закрыл лицо руками. Воспоминания, казалось, притаились во всех углах комнаты и поражали его, подобно снайперским выстрелам.
ГЛАВА ВТОРАЯРоуэн лежала в постели. Неподвижно, напряженно. Будильник на ночном столике показывал начало третьего. Если она шелохнется, скрипнут пружины. Если станет поворачиваться, то рано или поздно ударится о стену. О стену, которая разделяет ее и Брэнта. Болели глаза. Тело сводило судорогой. Нервы были на пределе. И еще — ее никак не покидала мысль, что Брэнт лежит меньше чем в метре от нее и их разделяет только тонкий слой штукатурки.
Но, конечно, их разделяло не только это. Их разделяло слишком много ссор, слишком много злых слов, долгие месяцы разлуки, наполненные ожиданием и тревогой. Отъезд в Колумбию стал последней каплей, довершившей разрушение их брака. И еще та женщина, Габриэль Даусэт.
Роуэн не представляла, как ей пережить ближайшие две недели.
Ей необходимо хотя бы немного поспать. Завтра предстоит хлопотный день. Слава Богу, она наняла водителя и не надо будет сосредоточиваться на дорогах. Зачем Брэнт приехал сюда? Как раз тогда, когда у нее появилась надежда, что она сможет наконец забыть прошлое, связанное с ним, и начать свою личную жизнь заново. С человеком, который даст ей все то, в чем отказывал Брэнт. Как смеет он вмешиваться в ее жизнь, он, кто причинил ей столько страданий? Как он смеет?
Роуэн внезапно провалилась в сон. И так же внезапно проснулась в начале шестого. За годы работы гидом она приучила себя просыпаться за десять минут до звонка будильника, чтобы немного подумать о грядущем дне. Как это часто случалось, теперь, утром, все казалось кристально ясным.
Она вспомнила все мучения вчерашней ночи. Ну и что, собственно? Ее бывший муж свалился, как снег на голову. Подумаешь!
Единственное, чего она должна сейчас остерегаться, так это его прикосновений. Потому что физическая связь между ними никогда не прерывалась, даже в худшие времена; и когда вчера он обхватил ее запястье, былое влечение вспыхнуло вновь.
Он соблазнил ее с первой их встречи. Ради себя самой она не должна допустить этого теперь. В группе еще шесть человек, у нее есть защита. И, кроме того, само путешествие, многочисленные маршруты, экскурсии никому не оставляют свободного времени. Роуэн стало легче.
— Давай-ка вставай, — сказала она себе. И, резким движением вскочив с постели, направилась в душ. Без десяти минут шесть она вышла из своего номера.
Завтрак начинался в шесть в очаровательном внутреннем дворике, увитом алым гибискусом. Брэнта не было видно. Возможно, он внял ее совету и взял выходной или, еще лучше, улетел в Торонто.
Лучезарно улыбаясь, она спросила остальных членов группы: «Как спали?» — и вдруг услышала за своей спиной низкий голос Брэнта:
— Доброе утро. Извините, вчера не представилась возможность познакомиться.
Роуэн спокойно объяснила:
— Это Брэнт Кертис. Он приехал вместо заболевшего Рика.
Она быстро представила остальных Брэнту и затем добавила:
— Кофе, Брэнт?
Пэг и Мэй, пожилые сестры из Дакоты, передали Брэнту тарелку с папайей и сливки к кофе. Шелдон и Карен, молодожены из Майна, смущенно улыбнулись ему. Стив и Натали не были мужем и женой, но спорили так часто и яростно, что Роуэн искренне желала им остаться порознь. Они пристально посмотрели на Брэнта, причем Стив, без сомнений, как на потенциального соперника.
— Брэнт, вы упустили вчера в Антигуа нескольких изумительных птичек, — сказала Пэг, — но у вас еще много времени, чтобы наверстать... Вы, конечно, видели мангровую кукушку на хлебном дереве?
— И черную банановую птицу? — добавила Мэй.
Брэнт отхлебнул кофе. Пытаясь вспомнить картинки из книги о птицах, он осторожно спросил:
— Я думал, что банановая птица желтая. — И понял, что попал в точку: Пэг и Мэй, знавшие о птицах больше, чем многие энциклопедии, с воодушевлением погрузились в загадочное обсуждение теории Дарвина, а он лишь многозначительно кивал с видом знатока, уплетая превосходную булочку с джемом.
Натали, на чьей блузке было, пожалуй, слишком много незастегнутых пуговиц, убрала волосы со лба и, как-то по-детски надувая губки, проговорила:
— Когда будем возвращаться в свои номеpa, я покажу вам, где я видела колибри с хохолком.
— Сначала могла бы показать мне, — сердито проворчал Стив.
— Ой, — пискнула Карен, курчавая блондинка с простодушными голубыми глазами, — что это за черная птичка с длинным хвостом, вон там на заборе?
— Самец карибского грача, — ответила Роуэн. — Здесь их много.
Шелдон, муж Карен, ничего не сказал. Он только смотрел на свою жену с обожанием.
Брэнт заметил, что все, кроме него, явились к столу с биноклями. Роуэн выглядела так, будто она спала не больше, чем он. «Очень хорошо», — подумал Брэнт и взял еще одну булочку. Он начинал уже понимать, что пребывание здесь заберет порядочно сил. Пожалуй, следовало побольше прочесть о птицах, а не думать о Роуэн, когда он летел из Торонто.
Но, в конце концов, он здесь не ради птичек.
Первая остановка группы была в каком-то захудалом лесу, расположенном на возвышенности, где обитал редкий вид под названием гренадский голубь. Брэнт вместе со всеми взбирался на холм. Погода испортилась, дождь холодными струйками стекал вниз по шее, к рубашке цеплялись колючки. Где же знаменитое карибское солнце? Где белый песок пляжа?
Натали, с дорогим фотоаппаратом на плече, дефилировала прямо перед ним, покачивая бедрами. В своей жизни Брэнт встречал тысячи таких Натали и всегда бежал от них, как от чумы. Особенно когда у тех были дружки-спортсмены, вроде Стива.
Когда исследователи основательно обыскали опушку леса, Роуэн включила запись с голубиными голосами. Печальное воркованье не особенно улучшило настроение Брэнта.
Группа опять поплелась вверх по холму, и Роуэн опять крутила запись с птичьим пением. Вдруг откуда-то с высоты раздалось нежное воркованье.
— Слышали? — прошептала Роуэн.
— О, смотрите! — воскликнула Пэг. — Голубь! Видишь, Мэг? Летит среди колючих кустарников.
— Стив, иди сюда, — позвала Роуэн, — я поймала его в объектив.
