Анна родилась в бедной семье. Дом ее родителей находился рядом с консервным заводом, на котором они оба и работали. И это обстоятельство ее крайне тяготило. Она мечтала о богатстве. О роскошной вилле на берегу океана. О возможности бездельничать и купаться в роскоши. И теперь, когда ей удалось заполучить богатого мужчину, она больше не желала возвращаться в прошлую жизнь.
Комната ее сына располагалась на втором этаже. Они поднялись по деревянной лестнице и, пройдя по освещенному светильниками коридору, очутились в детской. Карапуз безмятежно спал в своей кроватке. Он был похож на отца как две капли воды. Сходство усиливалось тем, что малыш тоже был совершенно лысым. Марк склонился над ним, чтобы лучше рассмотреть. Он не мог не увидеть сходство с собой в младенческом возрасте. И, чтобы удостовериться окончательно, достал из кармана свою детскую фотографию, которую вынул из семейного альбома специально для сравнения. На снимке ему было два месяца. Маленький Марк Энвар в трогательных полосатых ползунках был запечатлен спящим в коляске.
Марк не спеша взглянул на фото, потом на сына, снова перевел взгляд на фотографию. На его лице непроизвольно заиграла восхищенная улыбка. Он уже не помнил о том, что Анна позвонила его жене и ему пришлось во всем признаться. И что из-за этого жена, находясь в совершенно невменяемом состоянии, умчалась на машине в неизвестном направлении. Марк даже и не задумывался куда, и его не беспокоило, что жена в ту минуту находилась в состоянии потрясения. Сейчас, склонившись над сыном, он все забыл. Анна подошла к нему сзади и обняла за талию, взглянув на фотографию через его плечо.
— Дорогой, неужели это ты! — воскликнула она. На ее лице отразилась гордость за себя и сына. — Ну прямо копия нашего Тедди! Просто две капли воды! Тебе будет невозможно отказаться от сына. Глядя на вас обоих, не требуется никаких анализов ДНК.
— А кто тебе сказал, что я собираюсь отказаться от сына? — повернул он голову к Анне.
— Ты меня даже не поцеловал сегодня! — тут же изобразила из себя обиженную Анна, поймав удачный момент — Марк Энвар был растроган.
— Ну-ну, малыш, не обижайся. Лучше посмотри, что я тебе принес. — Марк извлек из кармана брюк длинную бархатную коробочку.
— Что это? Это мне? — быстро заговорила Анна. Глаза ее заблестели любопытством. Ее быстрые пальчики мгновенно приподняли крышечку и… — Ма-а-арк… — протянула она в восхищении. — Боже, какая прелесть! Это что, колье? Сапфиры, да? Они настоящие?
— Разумеется, настоящие. Давай-ка я помогу надеть…
Анна изящными движениями приподняла волосы, обнажив белую шею. Марк надел украшение, защелкнул застежку, нежно поцеловал эту соблазнительную шею и, чувствуя свою значимость, немного отошел в сторону, наблюдая за реакцией Анны Покэ.
Реакция последовала мгновенно. Как только она подошла к зеркалу и увидела блеск камней на своей шее.
Необузданные эмоции вырвались наружу, как джинн из бутылки.
Анна пару раз крутанулась на месте, как волчок, прижимая камни обеими руками, словно боясь, что они слетят, взвизгнула от удовольствия, а потом стремительно бросилась на шею Марку. Эмоции били из нее ключом. Она целовала его в щеки, лоб, губы, всюду…
Анна была счастлива.
Марк был доволен собой.
— Тебе нравится, — торжествующе произнес он.
Он видел, что подарок пришелся по душе, но хотел услышать дифирамбы в свой адрес.
— Восторг! Мне еще никто и никогда не делал таких подарков! — произнесла она, когда немного успокоилась. Улыбнулась чарующей улыбкой и в этот же момент распахнула свой шелковый халатик и многообещающе проворковала: — Я готова подарить тебе еще и дочку…
Взору Марка открылось потрясающее зрелище. Он застыл, забыв о месте и времени. Забыв о сыне. Забыв обо всем. Сейчас он видел только это белоснежное тело с приятными округлыми формами.
Тело, жаждавшее любви.
Тело, готовое подарить любовь.
Зовущее. Чувственное. Сладострастное…
Бледно-матовая, томная, упругая грудь с взволнованными сосками влекла его бесстыдный взгляд…
Его охватило неудержимое желание.
Анна поманила его пальцем, и через мгновение они очутились в ее спальне. Там она грациозно скинула с себя халатик и с пластичностью кошки окунулась в прохладу шелка, расстеленного на кровати. Ее тело, приняв соблазнительную позу, уже готово было принять любовь. Ее руки скользили по собственному обнаженному телу, гладили живот, ласкали возбужденные, крупные и темные, как две большие смородины, соски. Нега… Анна лежала с закрытыми глазами, и сладостные приглушенные стоны разносились по спальне. Она с приятностью чувствовала, как разливалась ласковая теплая влага между ног и они, повинуясь придуманным природой инстинктам, самопроизвольно раздвигались…
Марк не заставил себя долго ждать. В нем мгновенно проснулось животное. Самец. Дерзкий. Вызывающий. Бесчувственный.
Он был груб.
Накинулся на Анну словно зверь, на ходу стягивая с себя одежду. Он хотел сию минуту овладеть этой женщиной, этой аппетитной самкой, лежавшей перед ним в соблазнительной позе. И он овладел ею.
Без слов. Без нежности. Без чувств.
В постели Марк всегда был таким. Он не обременял себя глубинной чувственностью. Он считал это уделом женщин и слабаков, и Анна знала это, поэтому не требовала от него большего. И не потому, что это ее устраивало, а потому, что когда она занималась с ним любовью, то мысленно представляла себе его огромный счет в банке. И это возбуждало ее сильнее самых изысканных ласк.
Она хотела быть богатой. Любой ценой. Да. Деньги волновали ее тело, сердце и душу гораздо больше, чем мог бы ее взволновать любой, даже самый красивый и сексуальный мужчина в мире.
Когда их пыл остыл, они тут же разняли объятия и теперь оба молча лежали на кровати. Без эмоций. Без желаний. Чувствовалась лишь усталость.
Обыденность.
Было уже далеко за полночь. Анна начала зевать. Марку спать не хотелось, и он дотянулся до пульта от телевизора и нажал на кнопку. Просто так.
Потому что говорить не хотелось.
Потому что спешить было некуда.
Марк не торопился домой. Теперь это уже было ни к чему. Жена все знала, и оттого, что он вернется под утро, в их отношениях уже ничего не изменится. Он не жалел о случившемся. Он и сам собирался все рассказать, его останавливала лишь недавняя смерть дочери. Уважение к женщине, которая помогла ему в жизни подняться так высоко, не позволяло Марку нанести ей еще один удар. Он ждал подходящего момента.
По кабельному телевидению передавали ночные новости. Темнокожая диктор отработанным до совершенства грудным голосом рассказывала о произошедших в Лос-Анджелесе за день событиях. Марк флегматично слушал ее, не выпуская из рук пульта. Картинки менялись быстро и четко. И вдруг Марк услышал:
