За те пять лет, в течение которых Арабелла оставалась ее мачехой, ни она сама, ни Бардалф не обращали на нее особого внимания. Такому положению вещей в немалой степени способствовала Берта, с самого начала старавшаяся как можно глубже вбить между ними клин разногласий.
Трагизм положения (и Дженнифер сама было тому свидетельницей) состоял еще и в том, что на протяжении всех этих лет, пока Арабелла и Юджин были вместе, они любили друг друга, но не могли жить вместе. Их разъединяло в первую очередь то обстоятельство, что на многие вещи они смотрели с полярно противоположных позиций. В частности, почти совсем расходились их мнения относительно воспитания Бардалфа.
— Насколько я помню, — Лу грустно улыбнулась уголком рта, — Арабелла с сыном исчезли буквально в одну ночь, почти в одночасье.
— Да, — кивнула Дженнифер. — Они вышли из дома и исчезли в ночи, ничего не прихватив с собой! Я была просто ошеломлена. Мне долго не давала покоя мысль: где же они будут жить, как выкрутятся из положения, в которое загнали себя добровольно? А Юджин, знаешь, так и не оправился от этого удара.
Ей казалось просто невероятным, что один человек может оказывать такое сильное воздействие на другого. Ее суровый, несгибаемый отец вскоре умер от разрыва сердца. Дженнифер поежилась, думая о разрушительной силе страсти. На собственном опыте она неоднократно убеждалась, что это коварное чувство никогда и никому не приносит добра.
— Смотри-ка, Бардалф направляется сюда! — воскликнула Лу.
— Вряд ли он задержится здесь надолго. Ему был ненавистен «Монтрозский угол». — Дженнифер охватило какое-то странное паническое чувство. — Вряд ли это визит вежливости. Он никогда не замечал меня, порой просто не видел в упор, словно я и не жила в этом доме или даже не существовала вообще. И он не переносил Пита…
Женщина резко замолчала. В замочной скважине заерзал ключ. Потом замер. Бардалф, должно быть, понял, что дверь в кухню не заперта. Щелкнула щеколда. У Дженнифер перехватило дыхание, а мозг пронзила тонюсенькая молния. Почему у него оказался ключ от особняка?
Дверь скрипнула, приоткрылась и тут же распахнулась настежь.
Через минуту Бардалф, казалось, заполнил своим появлением всю кухню, его сердитый зычный голос гремел во всех углах, под потолком, у окон. В страхе перед его шквальным напором и физической силой Дженнифер инстинктивно отступила назад и наполовину спряталась за тюлевую занавеску.
Расхаживая взад и вперед по кухне, Бардалф кипел от негодования, как не вовремя разбуженный вулкан; его темные глаза сверкали, а тенниска так и пузырилась от непрерывно вздувавшихся мышц на спине и груди. И вдруг он остановился, его гневный взгляд скользнул по занавеске — и незваный гость в упор уставился на Дженнифер.
2
Направляясь из Нью-Йорка в Колорадо, Бардалф полагал, что в «Монтрозском углу», где он намеревался поселиться, никого, кроме него, не будет. Он приехал в Монтроз, чтобы разделаться с прошлым, сбросить его довлеющее бремя.
Своего сына Бардалф оставил на попечении надежных друзей в Нью-Йорке, которые обещали поподробнее ознакомить Уилла с пригородами, а потом организовать для него поездку на Великие американские озера.
И вот — на тебе: особняк оказался вовсе не безлюдным. Перед ним стояла за занавеской все та же Дженнифер, с которой они когда-то прожили под одной крышей целых пять лет! А ведь этот идиот Пит даже не упомянул о ней. Не сказал ни слова ни полслова о том, что принадлежащий ему «Монтрозский угол» вовсе не пустует.
Его сердце бешено колотилось, когда он входил в этот дом, где ему пришлось познать грозы скандалов, обломать зубы в стычках со злобной Бертой, закалить характер. «Монтрозский угол» стал для него горнилом первых жизненных испытаний и потрясений.
Неожиданное присутствие Дженнифер заставило его вздрогнуть. Бардалф никогда не думал, что встретит ее вообще и уж тем более здесь. Еще в те годы, когда они жили в особняке одной семьей, он предполагал, что она вскоре покинет этот дом и где-нибудь начнет новую жизнь.
Но она не уехала! Он не верил своим глазам.
— Это ты? — произнес он глухим, подавленным голосом.
Дженнифер промолчала, но откуда-то сбоку раздался уверенный, звучный голос другой женщины:
— Привет, Бардалф!
Оглянувшись, он увидел полноватую, улыбающуюся, со вкусом одетую блондинку и сразу узнал ее.
— Привет, Лу.
Эта женщина никогда и ни с какой стороны не интересовала его, и он повернулся к другой. Дженнифер по-прежнему стояла, не двигаясь, будто впав в оцепенение. И Бардалф, казалось, только сейчас заметил, какие у нее невероятно выразительные глаза небесно-голубого цвета.
— Ч-что… тебя привело сюда? — заикаясь, спросила она.
Губы Бардалфа плотно сжались, брови резко взметнулись вверх, темные глаза сверкнули. Она ничего не знает! Похоже, Пит повел себя как трусливый заяц, не объяснив своей сводной сестре, как он поступил с домом, унаследованным им после смерти отца. Вот же крыса! Эгоист до кончиков ногтей!
— Судя по всему, Пит не предупредил тебя о моем приезде, — пробурчал он.
Ее губы разомкнулись и начали дрожать. И тут Бардалф с изумлением заметил, что они вовсе не были сухими и тонкими, как он предполагал раньше, они были пухлые и мягкие, как только что раскрывшиеся лепестки роз.
— Нет, не предупредил. — Она бросила на него сумрачный взгляд. — Он… он не дает о себе знать вот уже два года. Неужели ты… Нет, не может быть!
Дженнифер ничуть не изменилась. Перед ним стояла все та же скромная, пугливая девочка, держащаяся от всего подальше. Он так и вскипел от злости. Ему захотелось вдруг хорошенько встряхнуть ее и шлепнуть по заднице, чтобы она очнулась и вышла из спячки, в которой жила. Когда они с матерью сбежали ночью из «Монтрозского угла», Дженнифер было пятнадцать. Значит, сейчас ей двадцать семь. Уже не молоденькая стрекоза, пора бы и осознать, что жизнь проходит, а она до сих пор еще не выбралась из своей раковины.
Бардалф подошел к ней поближе и внимательнее всмотрелся в ее лицо. Оно имело форму аккуратного сердечка, скулы слегка выдавались вперед, небольшой нос отличался изяществом. Распущенные каштановые волосы Дженнифер были чуточку взъерошены и, видимо, недавно вымытые, поблескивали в лучах утреннего солнца, проникавших сквозь тюль и рассеивавшихся по всей кухне. Обладая тонким обонянием, Гидеон уловил исходивший от молодой женщины запах лаванды.
А она вовсе недурна, с удивлением подумал он.
Вдруг все тело Дженнифер напряглось, словно превратившись в одну сплошную струну, и, казалось, заняло некую оборонительную позицию. Руки скрестились на груди, плечи ссутулились, глаза насторожились. Он вздохнул. Разговор будет не из легких.
— Полагаю, мое вторжение в дом явилось для тебя шоком, — хриплым и довольно грубым голосом сказал Бардалф и тут же неожиданно для себя смягчил тон: — Но ведь я не предполагал, что кого-то увижу в нем.
