Острым взглядом он выхватывал все новые приметы запустения. Усадьба по-прежнему впечатляла своими размерами, но, несмотря на следы былого великолепия, было очевидно, что здание давно нуждается в ремонте.
— Ох уж этот Джерри, — раздраженно пробормотал Коул. — Надо было хорошо постараться, чтобы так запустить дом!
Сурово сжав губы, он заглушил двигатель и направился к главному входу. Дверь, по местной традиции, была не заперта.
— Мама! — крикнул Коул в пустоту. — Мама!
Ответом ему была мертвая тишина.
Он прошелся по комнатам, с нарастающей тревогой отмечая исчезновение некоторых ценных предметов обстановки: огромного зеркала с позолоченной рамой, которое, сколько он себя помнил, висело в гостиной над камином, китайской вазы из столовой стоимостью приблизительно в тридцать пять тысяч фунтов; одного из пары подсвечников из танцевального зала…
Сердце его громко стучало. Как долго болел Джерри? Почему нет никаких признаков присутствия матери? Куда пропали все эти вещи? Может, дом ограбили? Или случилось что-то еще более ужасное?..
Коул похолодел и, даже не заглянув на половину прислуги, опрометью ринулся вверх по лестнице, перешагивая через ступеньки.
В спальне матери не было ни одной ее вещи: ни фотографий, ни тапочек, ни флаконов с духами… Едва взглянув на покрытое слоем пыли покрывало, Коул вдруг все понял, и дыхание его перехватило. Матери больше нет в живых!
Потрясенный горем, он пошатнулся и, прижавшись к большому внутреннему ставню, застыл. Нет больше женщины, которая заменила ему родную мать, которая заботилась о нем и любила, несмотря на все усилия Джерри встрять между ними… А потом перестали приходить ее письма. Коулу и в голову не приходило, что это молчание объяснялось смертью. Слезы блеснули в его глазах, когда он представил себе последние минуты жизни матери. Может, она звала его… а Джерри, самодовольный и торжествующий, отказал ей в этой последней просьбе.
Коул ухватился дрожащей рукой за край ставня. Гнев и обида душили его. Он должен был быть рядом с матерью!
Да, Джерри приказал, чтобы ноги его не было в этом доме. Но ведь он, Коул, никогда ничего не боялся, а значит, должен был пренебречь этим запретом.
Усталость навалилась на него, мысли путались. Он почувствовал, что куда-то проваливается, как вдруг, на секунду приподняв отяжелевшую голову, заметил боковым зрением какое-то движение за окном.
Коул протер глаза и пригляделся в робкой надежде, что одна из расплывчатых фигур в саду — мать.
Может, подумал он, все не так уж плохо. Надежда на чудо придала ему сил, и он заставил свое разламывающееся от усталости тело выпрямиться.
2
Дерек по-братски чмокнул Глэдис в щеку. Взволнованная, она уткнулась лицом в грубую ткань его рабочей рубашки, и он обнял ее.
Милый Дерек, подумала она, что бы я без тебя делала!
Он не только помог ей организовать продажу свежих фруктов и овощей, выращенных в усадьбе, но и всегда поддерживал в трудные минуты.
— Перестань тревожиться, дорогая, — нежно посоветовал Дерек. — У Коула своя жизнь. Если он даже и приедет сюда, то ему хватит одного взгляда на усадьбу, чтобы повернуть обратно. Он сразу поймет, что овчинка выделки не стоит.
Где-то грохнул ставень, вероятно, один из тех, что держался на последней петле.
— Сама подумай, какой идиот захочет взять на себя заботу о доме, который требует капитального ремонта? В любом случае, Глэдис, — продолжал Дерек, — ты здесь хозяйка, а Гринлэнд стоит целое состояние. Вбей это себе в голову и брось переживать! Обещаешь?
В порыве благодарности Глэдис поднялась на цыпочки и чмокнула его в тяжелый подбородок. Это было единственное место, до которого она могла дотянуться.
— Ты мое утешение, — с чувством произнесла она. — Благослови тебя за это Господь!
Собаки забеспокоились, видимо решив, что на их хозяйку напали, куры тут же присоединили к их лаю громкое квохтанье, и Глэдис развеселилась.
— А ну-ка тихо! — сердито прикрикнул на них Дерек, скрывая смущение. — Думаю, на сегодня достаточно — мы с тобой поработали на славу. Пожалуй, я заберу яйца и бобовые стебли для миссис Рэндалл.
Глэдис еще на секунду прижалась к нему и отошла. Столько всего еще надо успеть сделать сегодня! Бизнес есть бизнес.
— А мне нужно закончить свадебный торт для Мэгги Уинтерс. Да, передай Карен, что я заберу Шона как обычно, — сказала она и, взглянув на часы, испуганно охнула: — Надо бежать! Увидимся позже!
— Пока, дорогая! — крикнул Дерек ей вдогонку.
Глэдис на бегу помахала ему рукой и послала воздушный поцелуй. Решив сполоснуться в душе, прежде чем приступить к торту, она аккуратно поставила у кухонной двери грязные ботинки и босиком побежала вверх по лестнице, на ходу стянув с себя свитер и начав расстегивать рубашку. Стоило ей дернуть за пояс, как джинсы тут же сползли до щиколоток, и к ванной комнате Глэдис пришлось прыгать на одной ноге. Собаки тут же весело вцепились ей в штанину.
— Черт побери! Почему ты бегаешь полуголая по дому?! — внезапно услышала она чей-то голос у себя за спиной.
Застигнутая врасплох, Глэдис вскрикнула от неожиданности, потеряла равновесие и упала на пол. Она потерла ушибленную голову и попыталась сесть, с ужасом глядя на человека, который стоял у двери ванной комнаты.
Произошло то, чего она так боялась!
Поза Коула выглядела угрожающей, а в его зеленых глазах горела ярость.
— Ты не ушиблась? — мрачно поинтересовался он, не делая попытки помочь Глэдис.
— Да, благодаря тебе! — с досадой ответила она, глядя на него во все глаза.
Льняной костюм модного покроя сильно помят, шелковая рубашка желтовато-бананового цвета с распахнутым воротом выглядит не слишком свежей, лицо покрывает бронзовый загар, но видно, что Коул по крайней мере сутки не брился. Отросшая щетина придавала ему зловещий облик, а кривая ухмылка и сверкавшие белизной зубы на загорелом лице только усиливали это впечатление.
Глэдис отметила, что за прошедшие годы Коул раздался в плечах, сохранив при этом тонкую талию и узкие бедра. Его светло-золотистые волосы теперь были коротко острижены, обрисовывая благородную форму черепа, а лицо стало еще красивее и мужественнее, чем прежде.
Вот только что его так взбесило? — спрашивала себя она. Видимо, мое присутствие в усадьбе.
В первое мгновение ей стало страшно, но потом это чувство сменилось другим. Возможно, сыграли роль невольные воспоминания о поцелуях Коула, но его мощная сексуальная привлекательность заворожила Глэдис, и она почувствовала неожиданную слабость в ногах, жар и головокружение, застыв, словно кролик перед змеей.
Именно этот момент выбрали собаки, чтобы окончательно освободить ее от джинсов и подтащить их к кучке одежды, валявшейся у ног Коула. Заметив это, Глэдис очнулась. Она поднялась на ноги и попыталась придать себе уверенности.
