Помимо того, что обучение было непродуктивно, оно не обеспечивало ОПНР — Обязательного Права Начального Равенства. В наши дни каждый на земле получает одну и ту же, внедряемую в течение восьми лет гипнотическую теореграмму. Поэтому стартовые возможности к четырнадцати годам, когда человек приступает к службе в двенадцатом звене, у всех одинаковые. Дальнейший успех зависит лишь от собственных усилий — только лучшие в звене переходят на следующий уровень. Иногда попадаются люди с выдающимися способностями, такие, как Синицына, тут сказываются различные непредсказуемые наследственные аномалии. Генетический материал этих людей изучают в специально для того предназначенных учреждениях пятого и шестого звена. Но такие, как Синицына — исключения. Карьерный рост им, как правило, обеспечен, хотя сослуживцы их частенько недолюбливают. Но не Женьку, у неё хоть и скверный характер — а всё-таки её в коллективе любят. Трудно сказать почему.
В эпоху хаоса ОПНР не соблюдалось. Страшно сказать, какое тогда было неравенство. Человек глупый и малообразованный мог занимать высокие посты, а способный и добросовестный служащий — всю жизнь провести в самом низу карьерной лестницы. И главной причиной отсутствия справедливого распределения должностей и соответствующих им благ были, как это ни странно, деньги. Сейчас такое просто немыслимо. Человек получает столько, сколько заработал своим усердием. И трудно представить, что может быть иначе.
История Мастеров уходит корнями в эту непонятную и дикую эпоху хаоса. Тогда существовало поверие, что были и более давние времена, совсем древние: ни виртуализаторов, ни транспорта, ни даже простейших электротехнических приспособлений. И жили в те времена люди, считавшие, что цивилизация неизбежно придет к тому, с чего начинала, к технологическому нулю — они называли это колесом судьбы. Когда оно полностью повернётся, самым главным станет умение выживать, используя только те вещи, что дарует человеку природа. И появились Мастера, которые осваивали ремёсла, иногда сложные, а порой самые примитивные, но владели они ими виртуозно.
Скажем, были Мастера-часовщики. Они умели изготавливать часы. И ничего другого они не делали. Это были не электронные часы, а механические. Действие шестерёнок приводило в движение механизм, который вращал на циферблате стрелки, указывающие время. Мастер не только мог с закрытыми глазами собрать часы, но он собственноручно изготавливал каждую металлическую деталь для них. А если у него не было под рукой металла, он мог сделать часы из песка или даже из воткнутой в землю палки.
Другие мастера умели прясть и шить. Третьи занимались скотоводством. Четвёртые изготавливали музыкальные инструменты и исполняли на них музыку. Мастера объединялись в общины и жили небольшими группами, стремясь сохранить опыт всех предыдущих поколений. Каждый из них занимался с учениками, которых называли подмастерьями.
Наверное, в эпоху хаоса люди чувствовали страшную неуверенность в завтрашнем дне. Иначе отчего появилась сама эта мысль о необходимости научиться всё делать своими руками? Это ведь страшно непродуктивно. Удивительно, но если верить Синицыной, то история Мастеров никогда не прекращалась. Мастера были во все времена, начиная с эпохи хаоса, есть и сейчас.
Как-то раз Женька рассказала Ерёмину про странного мужчину, лет пятидесяти, которого она встретила по дороге домой. Мужчина шёл по улице, небритый, в необычного покроя одежде, а на голове у него красовалось удивительное сооружение, которое Женька назвала «шляпой с пером». Синицына не стала церемониться, она подошла к этому человеку и прямо его спросила, кто он такой и почему так странно выглядит.
— Я Мастер, — ответил мужчина. — Хочешь стать моей ученицей?
— И почему ты не согласилась? — спросил тогда Ерёмин. — Ты же любишь всё необычное.
— Почему-почему! — взъелась Женька. — Ты хоть соображаешь, что значит учиться у Мастера? Это тебе не по архивам рыться, когда вздумается. Это жёсткая дисциплина, не то, что на работе. Мастер сказал — не раздумывай, делай. Круглые сутки исполняй его волю. Для службы времени не останется. И можешь чмокнуть в жопу карьеру. А мне оно надо? — Синицына сердито зыркнула на Ерёмина зелёным глазом. — Хотя, кто бы спорил, хочется, конечно…
3
Сергею рассказанная история запала в душу. В детстве он занимался в группе прикладного тренинга, ему нравилось лепить из пластика загадочные фигурки созданий, которые стадами толпились в его сознании, он строил из подручных материалов модели кварталов Москвы, но лучшей его работой стал миниатюрный электротехнический гравицикл. Крошечный гравициклист в чёрной блестящей униформе с глянцевым шлемом совершал всевозможные трюки: мог ехать, стоя ногами в седле, или задом наперёд, держа руль вывернутыми за спину руками. И сам гравицикл не просто разгонялся по ровной поверхности, но умел совершать все те кульбиты, на которые способна настоящая спортивная машина. Модель была так хороша, что стала прообразом для знаменитой скульптуры «Мальчик с гравициклом», правда, Ерёмину, поскольку он тогда ещё был ребёнком, не досталось ни еврази гонорара.
А затем детство кончилось. Ерёмин поступил на ферму синтетического мяса в центре Москвы — механиком двенадцатого звена. Ещё пару лет он забегал в сквер группы детского тренинга, где, прячась в кустах, выменивал у ребятишек пластик, картон и металлические детали на недоступные малышам взрослые продукты — синтетический шоколад и «Колу». По вечерам изготавливал для собственного удовольствия поделки. И может, так продолжалось бы до сих пор, но однажды Сергея застиг в момент обмена товаров детский воспитатель. Он доложил о Ерёмине на службу, а там устроили нагоняй и объяснили, что к ресурсам следует относиться бережно, даже старые свалки и те теперь перерабатываются. Так что экономить нужно ресурсы. Беречь. То, что полезно и незаменимо для детского развития, — для взрослого всего лишь баловство — прихоть, которую общество себе позволить не может. Короче, ещё одно замечание и проведёшь остаток жизни на ферме синтетического мяса, где одна радость — наедайся до отвала, да только через год фермерской работы это мясо уже в глотку не лезет. В общем, впереди была долгая жизнь, но детские игры закончились.
Тогда-то Ерёмин и увлёкся грависпортом, но, видать, осталась в глубине души тоска по работе своими руками, ибо когда он впервые услышал о Мастерах, то стал тихо лелеять несбыточную мечту о том, что когда-нибудь случится чудо, и ему, Ерёмину, не придется зарабатывать себе на жизнь, а можно будет заняться любимым делом. И вот на голову Сергею свалилось то самое чудо, о котором он грезил, но прекрасно понимал, насколько оно несбыточно — у него был миллион еврази, и он мог распоряжаться своей жизнью, как только пожелается.
— Я хотел бы стать подмастерьем, — повторил Ерёмин и вопросительно посмотрел на Синицыну. — Ты помнишь, где встретила того человека, что назвал себя Мастером?
Женька важно насупилась:
— Ох, где же я видела Мастера? — пробормотала она и замолчала, но увидев, как лицо Ерёмина становится всё более расстроенным, прыснула в сторону. Сергей понял, что она просто дразнится. — Конечно, я тебя отведу туда. Даже дом покажу и подъезд.
