— Не ожидала! Думала, что придется готовить на углях.
— За это великолепие надо благодарить Джейка Эндрюса. — Отец довольно ухмыльнулся. — Самое современное кухонное оборудование во всем Эддлстоуне! Я ему сказал, что ты диетолог и все такое прочее, и он сам заказал все необходимое.
— Очень приятный уголок в доме.
— Скоро ты сможешь изменить и остальное по своему вкусу. Но Эндрюс считает, что кухня пока — самое главное.
Лора ощутила внезапное любопытство к генеральному директору. Да, достигнуть такого поста в столь еще молодом возрасте… Это о чем-то говорило.
— Он знал, что ты не хотела сюда ехать. И вероятно, понял, что я очень волнуюсь, хочу, чтобы ты была здесь счастлива.
Какое участие! Этот мистер Эндрюс, вероятно, считает, что его служащие должны быть все счастливы и довольны, чего бы это ему ни стоило. Даже такой дорогой кухни!
— Я умираю с голода, — сказала она, чтобы не слышать больше о незнакомце.
Пирог, испеченный миссис Рэмптон, оказался на удивление вкусным, и какое-то время им было не до разговоров — оба ели с аппетитом. Начавшуюся было беседу прервал телефонный звонок, и отец вышел в холл ответить. Потом появился, уже успев накинуть пальто.
— Мистер Эндрюс, не так ли? — хмыкнула дочь.
— Он уже ждет меня.
— Понятно. — Поджав недовольно губы, она проводила отца к двери. — Когда вернешься?
— Не знаю. Если Эндрюс разойдется, никто не остановит его.
— Ну так попробуй. Ты не так молод, как он, и…
— Не надо мне диктовать, что делать, — вдруг возразил Джон с неожиданной резкостью.
— Но тебе ведь диктует мистер Эндрюс!
— Он мой босс.
— Твой босс?! — Она была в ярости. — Ты принял это замечательное предложение с твоим повышением, чтобы тобой командовал мальчишка вдвое моложе тебя? Ну, знаешь ли, папа…
— Довольно, Лора. Эндрюс, может быть, и моложе меня, тем не менее он генеральный директор. И это означает, что я работаю на возглавляемое им производство.
Закрыв за отцом дверь, девушка прошла на кухню. Зачем надо было приезжать в эту дыру, пожертвовав столицей? Чтобы первый же вечер оказался таким ужасным?
Вздохнув, поднялась к себе в комнату, чтобы распаковать вещи. Делала это не торопясь, но, когда закончила, было только девять часов. Отправилась в гостиную и включила телевизор. Программа была незнакома и напомнила снова, что она попала в чуждый мир. С раздражением выключив телевизор, Лора взяла книгу, но читать не могла, мысли ее устремлялись к незнакомому мистеру Эндрюсу. Как его отец назвал? Джефф? Нет, кажется, Джейк… да, Джейк. Странное имя для делового человека. Так могут звать кинозвезду, а не деревенщину с севера. «Остановись, Лора, — одернула она себя, — ты полна предубеждений». Тем самым уравнивая себя с миссис Рэмптон, которая подобным образом судит о людях с юга.
Незаметно Лора задремала и сквозь сон услышала, как в замке поворачивается ключ. Отец вошел тихо, стараясь не шуметь, и она окликнула его:
— Я не сплю, папа.
Он вошел в гостиную. Вид у него был усталый.
— Ты не должна была меня ждать. Уже за полночь.
— Я думала, ты захочешь выпить чего-нибудь горячего.
— Эндрюс принес с собой термос с какао и печенье.
Она еле сдержалась. Какао! Этот Эндрюс явно рассчитывал работать допоздна!
— Наверно, ты трудишься так каждый день?
— Этого следовало ожидать. Но через несколько месяцев все изменится. В начале запуска всегда тяжело.
— Кажется, с твоим новым боссом это войдет в привычку.
Отец лишь хмыкнул в ответ и сменил тему разговора:
— Пока ты не начнешь работать, будет нелегко.
— Ты хорошо меня знаешь, — улыбнулась она, — я собираюсь немедленно принять меры. Ты говорил, что здесь есть маленький госпиталь?
— Да. Но Эндрюс сегодня сказал, что ищет кого-нибудь заведовать заводской столовой. Он спрашивал, не заинтересуешься ли ты.
Ее голубые глаза потемнели от гнева.
— Я — диетолог, а не заведующая общепитом. Поблагодари за заботу и скажи «нет».
— Почему бы тебе не сказать самой? Я хотел пригласить его как-нибудь вечером.
— Только не в первую пару недель, — взмолилась она, — дай мне время освоиться.
— Тогда скажешь, когда будешь готова. Мне не терпится показать тебя всем.
— Когда найду работу, будет повод отпраздновать.
Но в последующие дни Лора начала думать, что праздник никогда не состоится. Оказалось, что местный госпиталь обслуживал небольшой район, и его финансирование не позволяло иметь диетолога в штате. Других предложений не было, иные не подходили.
«Кажется, мне не суждено найти здесь работу», — решила она и, чтобы занять себя чем-то, купила рулон ситца и сшила новые занавески на все окна. Потом — новые чехлы из бежевого льна на унылую обивку гостиного гарнитура.
Но свободного времени все равно оставалось много. Без друзей и без работы каждый день был уныло однообразен, наводя депрессию, и, как бы она ни растягивала время за готовкой обедов, шитьем и походами по магазинам, к двум часам дня была свободна.
— Ты слишком много времени уделяешь домашней работе, — однажды вечером заметил отец, когда она забыла натянуть дежурную улыбку. — Я уверен, что здесь полно молодых людей твоего возраста. Почему бы тебе не вступить в какой-нибудь клуб? Можно узнать адрес в церкви или в мэрии поспрашивать…
— Нет, благодарю, — прервала Лора, — эти молодые люди будут совершенно чуждыми мне.
— Откуда ты знаешь, ведь ты еще ни с кем не встречалась.
— Потому что ни один молодой человек, если в нем есть искра жизни, не станет жить в такой дыре!
— Тогда и ты уезжай, — последовал твердый совет.
— Я не смогу быть счастливой вдали от тебя.
— Не глупи. Ты не ребенок.
— Но ты — ребенок! — Она потянулась и взяла отца за руку. — Я остаюсь, папа, и хватит об этом. Найду что-нибудь подходящее, и сразу все будет нормально…
— Да, любовь твоя к этому городу безгранична! — воскликнул Тим, когда Лора выплеснула все свое накопившееся недовольство. Брат приехал лишь на пятое воскресенье после ее приезда. — Если бы ты проявила благоразумие и посоветовалась со мной, прежде чем решилась ехать сюда, я бы рассказал, что тебя ждет.
— Я и так знала, без тебя, — сдерживая слезы, ответила она.
Сделав усилие над собой, Лора сменила тему на более веселую. Ведь если хныкать и дальше, то это напугает Тима и он больше здесь не появится.
Прощаясь, брат пожал руку сестры, и мгновение они молчали, чувствуя близость, данную им от рождения.
