Рид заглянул в ежедневник. На утро не было намечено ничего важного.
— Хорошо. Давай встретимся в офисе.
Она снова поблагодарила его и повесила трубку.
Рид не сразу позвонил матери. Он сидел и все думал о разговоре с Фелицией. Он прекрасно понимал, что согласился на съемку не только для того, чтобы получить расположение Ньюхаусов. На самом деле он хотел снова увидеть Фелицию, хотя и убеждал себя в том, что эта женщина не для него.
— Все было очень вкусно, мам.
— Спасибо, милая, — Мэйв Келли улыбнулась Шеннон, одной из старших сестер Рида. — Мне так приятно готовить для вас.
Каждую неделю Рид ужинал у мамы дома, это была их семейная традиция. Не все и не всегда, конечно, могли приехать. Шеннон работала помощником анестезиолога, а ее муж Джон служил адвокатом, и они зачастую не могли выкроить свободной минутки.
То же самое можно было сказать и о второй сестре Рида, Бриджит, и ее муже.
Но иногда тем не менее вся семья собирались у мамы, включая братьев Даниэля и Адама, их жен и детей.
Обычно Риду нравились такие посиделки. Поэтому он каждый раз старался приезжать в среду на ужин. Но сегодня ему хотелось побыстрее уехать. Все, а особенно Шеннон, смотрели на него с жалостью. Он знал, что они жалели его из-за разрыва с Эммой. И снова он понял, что единственный способ прекратить все сплетни в Иствике и жалость со стороны родственников — это начать встречаться с кем-нибудь, и как можно быстрее.
Фелиция.
Боже мой. Как ни старался, он не мог забыть эту симпатичную блондинку. Ему нравился стиль ее одежды и прически. Она была гораздо привлекательнее тех девушек, с которыми он общался. Они одевались более консервативно, а Фелиция выглядела словно модная телеведущая.
Сегодня у нее в волосах была блестящая заколка в виде бабочки, а модное черное маленькое платье открывало красивые ноги. Он усмехнулся, вспомнив ее ноги в остроносых туфлях с тонкими каблуками.
— Рид, у тебя ничего не случилось?
Он повернулся к Шеннон. Она подсела к нему, обе ее дочки вместе с детьми Даниэля убирали со стола.
— Нет, ничего. А что такое?
У Шеннон были такие же голубые глаза и темные волосы, как у Колин. Сестра пожала плечами:
— Ну, знаешь… — Она понизила голос, хотя никто за столом не обращал на них внимания.
Рид опустил глаза:
— Нет, правда все в порядке.
Шеннон посмотрела на него, как будто хотела сказать что-то еще, но вместо этого закусила губу. В глазах сестры он прочитал беспокойство.
Рид протянул руку и сжал ее ладонь:
— Спасибо тебе за то, что беспокоишься обо мне, Шеннон, но у меня правда все в порядке. У меня все прекрасно.
— Ну а мне кажется, ты врешь. Почему вы расстались?
— Эмма хорошая. Она просто честнее, чем я. И правильно, что мы расстались.
— Ты какой-то уж очень расстроенный сегодня. Знаешь, а мне вообще казалось, что она тебе не пара.
Рид усмехнулся. Ему стало легче от слов Шеннон. Он всегда мог рассчитывать на поддержку семьи.
— О чем это вы там шепчетесь? — спросил Даниэль.
— А ты хочешь узнать? — озорно спросила Шеннон, подмигивая Риду.
Они обменялись еще несколькими репликами. Жена Даниэля, Анна-Луиза, повернулась к Шеннон и сказала:
— Угадай, кого я сегодня видела на выходе из «Голдмен Дели»?
— Понятия не имею.
— Алекса Ньюхауса.
— Правда?!
Алекса Ньюхауса редко видели в Иствике. Даже будучи в городе в перерывах между фильмами, он всегда сидел дома. Особенно в то время, когда город заполоняли туристы.
— Да. Он наверняка видел, как туристы глазели на него, — усмехнулась Анна-Луиза. — Ну, я, конечно, была не лучше. О… он просто прекрасен! А его глаза… — она вздохнула. — А ты знаешь, что Фелиция Фарнсворт организует свадьбу его дочери?
Шеннон кивнула:
— Да, я слышала об этом?
— Я бы что угодно отдала за приглашение на свадьбу.
— Да, я бы тоже, — призналась и мама Рида. — Я влюбилась в Алекса Ньюхауса, когда первый раз увидела его в кино.
— Он такой привлекательный, — согласилась Шеннон.
Рид пытался вспомнить, говорил ли он о том, что фотографировать эту свадьбу будут в «Росдейл Фармс». И что Алекс там будет. Да, лучше не говорить. Ньюхаусы не хотят толпы, особенно на фотосессии, за которую они заплатят пять тысяч.
— Кажется, у самой Фелиции дела не очень, — сказала Анна-Луиза.
— Да… удивительно, — произнесла Шеннон. Даниэль зевнул. Ему порядком наскучили все эти разговоры о свадьбе.
— Рид, не хочешь посмотреть матч?
Единственное, чего Риду хотелось, — это остаться и послушать, что будут говорить о Фелиции. Но он так и не придумал, как бы ему остаться, поэтому пришлось встать.
— А почему ты говоришь — удивительно? — поинтересовалась Анна-Луиза.
Да, подумал Рид, делая вид, будто что-то мешает в ботинке. Почему ты так говоришь?
— Ну, знаешь, — пояснила Шеннон, — она везунчик. Не думала, что у нее так все будет.
— Меня поражает ее характер. Если она решит что-то сделать, то горы свернет, подобьется своего, — проговорила Анна-Луиза. — Я дала ей кредит после ее развода. Она хотела встать на ноги.
— Жалко, что у нее совершенно нет чутья на друзей, — заметила мать Рида, смотря на него с сочувствием.
И Рид сразу понял, что пора уходить.
Но даже когда они с Даниэлем уселись в гостиной напротив здоровенного телевизора, который купил отец за несколько месяцев до сердечного приступа, он думал не об игре «Ред соке». В основном он размышлял о Фелиции, о лучшей подруге его бывшей невесты. И чем больше он размышлял об этом, тем больше ему хотелось продолжения утренних событий.
Черт!
Почему он не мог забыть эту женщину? Может быть, его подсознание пыталось сказать ему что-то? Может быть, вместо того чтобы стараться забыть Фелицию, надо попробовать затащить ее в постель?
* * *
Когда утром во вторник Фелиция приехала в свой офис, она не удивилась, увидев, что Боб Харрисон уже был там и ждал ее. Одетый во все черное, с бриллиантовыми сережками в ушах и волосами платинового цвета, Боб выглядел как творчески мыслящий художник, каковым он и являлся. Его фотографии представляли собой настоящие произведения искусства, а он сам был широко востребован, несмотря на его чудовищные расценки.
— Доброе утро, — сказал он, улыбаясь.
— Доброе утро, Боб.
— Готова прокатиться?
— Как только выпью кофе.
