* * *
Менее известный вариант вводит в историю тему инцеста: Герман и Маргарита, дескать, были внебрачными детьми самого бургомистра, отданными на воспитание в семьи бедняков. А следовательно — братом и сестрой.
Отголосок этого предания неожиданным образом звучит в фельетоне, опубликованном на страницах «Ревельских известий» в 1893 году: оживший в новогоднюю ночь Длинный Герман обращается к Толстой Маргарите не иначе как со словами «любезная сестрица».
О сбывшемся проклятии, правда, в заметке нет ни слова: родство башен здесь — исключительно материалистическое. Если не сказать — материальное: Герман напоминает Маргарите, что оба они выстроены из одного камня, доставленного с плато Ласнамяги.
* * *
Есть и еще одна, основательно позабытая в наши дни байка. Мотив запретной любви незаконнорожденных отпрысков главы магистрата вытеснен в этом сюжете романтикой рыцарского служения прекрасной даме и беспредельной девичьей верности.
Герман, дескать, был воином, отправлявшимся в дальний и долгий поход, Маргарита — его возлюбленной. Доверял он ей настолько, что не стал проделывать унизительной процедуры с поясом верности, а попросил с девушки слово дожидаться суженого.
Прошел год, другой, а от Германа не было ни слуху, ни духу. Лучшие женихи города стали засылать к Маргарите сватов. А те, что понахальнее, заявлялись в ее дом собственной персоной и грозились в случае отказа взять девичью крепость силой.
Слово, данное возлюбленному, Маргарита блюла крепко. Для того чтобы раз и навсегда отбить у потенциальных мужей интерес к собственной персоне, она якобы перешла на своеобразную диету: стала питаться исключительно пряниками и марципанами. Результат не заставил себя долго ждать: девушка располнела так, что не смогла выйти из дверей собственного дома. От былой ее красы не осталось и следа, но честь была, несомненно, спасена.
Возвращения Гурмана его невеста так и не дождалась. Он же, вернувшись из похода, был столь потрясен этой историей, что все добытое за морями золото вложил в строительство башни. Возведена она была, разумеется, на месте дома, где погубила себя сластями и сдобой Маргарита, ставшая неприглядно-толстой, но верность ценой этого сохранившая.
* * *
При всей сказочности данный сюжет — впрочем, исключительно интуитивно — нащупывает верное направление: Герман и вправду был рыцарем.
Только вот в Таллине он никогда не жил. Да и не мог жить: согласно средневековой германской традиции, Длинным Германом звали христианского воина, первым взошедшего на стены Иерусалима в дни Первого же крестового похода. Состоялся он, как известно, в самом конце XI века, то есть более чем за сто лет до того, как датский король Вальдемар и его верные вассалы приступили к возведению замка на холме Тоомпеа — колыбели средневекового Таллина.
Процесс, приведший датчан в Эстонию, историкам известен под именем Северных крестовых походов. По сути, были они «коллективной фрустрацией»: потерпев фиаско на Востоке, «воины Христовы» огнем и мечом понесли «истинную веру» на север Европы.
Военные экспедиции против предков нынешних эстонцев и латышей католические рыцари воспринимали как продолжение крестоносной эпопеи. Образ легендарного Германа, бившегося с сарацинами в Святой земле, оказался на новом месте весьма кстати.
«Германовские башни», или собственные «Длинные Германы», высятся над замками, выстроенными крестоносцами в Нарве, Пайде, Курессааре. Самая мощная башня не сохранившегося замка в Тарту тоже была наречена в честь крестоносца Германа.
Одноименная таллинская башня — ровесница своих тезок. Заложена она была в 1370 году, а свой нынешний облик и сорокапятиметровую высоту окончательно обрела только к концу пятнадцатого столетия. Таллином в ту пору владели уже не датчане, а рыцари Ливонского ордена — наследники участников Северных крестовых походов, почитавшие легендарного Германа предшественником.
В рыцарской среде это имя было популярно: третьим наместником еще только покоряемых на тот момент Ливонских земель был провозглашен в начале XIII века Герман Балк. Еще один Герман — фон Брюггеней — был сорок вторым магистром Ливонского ордена в середине шестнадцатого столетия. В 1536 году он посещал Ревель[1], принимая присягу от местных жителей.
Кто знает, не поднимался ли он, ради лучшего обозрения города и окрестностей, на своего «замкового тезку» — башню Длинный Герман?
* * *
Как и полагается даме, Толстая Маргарита чуток моложе своего кавалера. Столетия приблизительно на полтора: для защиты Больших морских ворот ее возвели лишь в середине XVI века.
Первоначально даже намека на женское имя в своем названии башня не несла: сперва ее называли Новой башней у Розового сада, затем — башней Розенкранц, что можно перевести как «башня Церковных четок». В документах городской инженерной команды под именем Толстой Маргариты она впервые упоминается только в 1842 году. Но в изустной речи прозвище это, насколько можно судить по косвенным свидетельствам, было известно и ранее.
Так, император Николай I, посещавший Таллин лет на пятнадцать раньше, завершив осмотр башни, говорят, с армейским юмором заметил: дескать, хорошую казарму выстроила в свое время датская королева для нынешнего самодержца всероссийского! Датская королева, в середине XIII века отдавшая распоряжение опоясать Таллин первой городской стеной, действительно звалась Маргаритой. Но сомнительно, чтобы мастера, возводившие башню у Больших морских ворот тремя веками позднее, помнили это.
В методичке, популярной на курсах подготовки таллинских гидов, приводится утверждение: свое нынешнее шутливое имя башня у Больших морских ворот получила от моряков. Но чем они руководствовались — не уточняется.
Среди краеведов бытует убеждение: «Толстыми Маргаритами» или «Неуклюжими Гретами» якобы назывались приземистые орудийные башни, возводившиеся в городах немецкого побережья Балтики на заре Нового времени. Не исключено, что это и в самом деле так: корабельный люд, повидавший заморскую «Маргариту» где-нибудь в Ростоке, Любеке или Штральзунде, вполне мог «импортировать» название в Таллин.
Жаль вот только, что в списках укреплений тамошних городов собственная Толстая Маргарита или фета нигде не фигурирует. По крайней мере — среди сохранившихся башен.
* * *
В эпоху, далекую от представления о гендерном равноправии и равенстве полов, «карьеры» Германа и Маргариты складывались по-разному.
Первый, венчающий собой резиденцию орденских магистров, королевских наместников, царских губернаторов, был и остался воплощением верховной власти, правящей не только Таллином, но и окрестными землями. Символ могущества — государственный флаг — был впервые поднят над Длинным Германом в 1885 году: в ту пору им был, разумеется, российский. Триколор нынешний, эстонский, взвился над башней в 1918-м. После политических перипетий XX века сине-черно-белый флаг вернулся на главную башню Тоомпеаского замка в 1989 году. На рассвете он поднимается под звуки гимна, на закате — опускается в сопровождении мелодии песни «Отечество любимое мое».
