— А чтобы не любить? — Саша навязчиво повторила свой вопрос.
— Всех перебрала. И таких нет.
«Мужчина, если он мужчина, должен содержать свою семью сам, — лицо невестки всплывало в памяти».
— Подумайте хорошо. Не спешите.
Врач сидела напротив в удобном кресле, а она отлеживала бока, отвечая на пустые вопросы, тратя деньги. Вот так и слушай советы подруг.
— Да что там скрывать — невестку не люблю. Юлей зовут.
— Светлана Игоревна, — голос доктора звучал успокаивающе, — скажите, с кем вы ее обсуждаете?
— Да разве такое будешь обсуждать с посторонними? Сына жаль. Не повезло ему с женой.
— Хорошо. Тогда постарайтесь описать эту не любовь.
Тимофеева задумалась. Вопрос показался ей совсем уж глупым.
— Не перевариваю ее. На дух не переношу. Прямо тошнит от одного ее вида. Не знаю, что бы сделала, если б только вернуть время назад. Жениться точно б запретила. Институт надо было вначале окончить, на ноги стать, а потом — жениться. Только, видите ли, у него любовь с первого взгляда.
— Хорошо. Светлана Игоревна, а теперь опишите мне симптомы своей болезни.
Высказавшись в полное свое удовольствие, а чего скрывать — то, Тимофеева ошарашено посмотрела на Александру.
— Доктор, неужели вы считаете, что моя болезнь надуманность? А как же тогда анализы, все эти обследования? Выходит, что никакой болезни в меня нет? И, при чем здесь, моя невестка?
— Светлана Игоревна, к сожалению, язва желудка у вас есть. Но, это, вы же понимаете, не смертельно. Причину своего недуга вы нашли. А, как вам дальше быть — зависит от вас. Вы можете продолжать обследования и лечения, а можете изменить свое отношение к невестке. Полюбить ее, как любите сына и мужа. Это сложнее, чем принимать лекарства. Даже обследоваться легче, но болезнь пройдет сама по — себе. Постепенно.
Тимофеева давно ушла. Рабочий день уже час как добежал до логического конца. Она успела просмотреть записи пациентов на следующий день. Таких оказалось всего три. Тимофеева записалась на четверг. А ведь как сначала была настроена. Умирать собралась. Прочла в Интернете все, что только можно и сразу же нашла симптомы у себя. И невестку свою не любит. Сын любит, а она — нет.
Саша пересела за рабочий стол и открыла тумбу. На дне пустого ящика лежала фотография. Она уже неделю смотрела на нее каждый день. Вот и она любит своего мужа. А любит ли ее Стрельников?
Степанков появился на пороге кабинета внезапно, закрыв собой почти весь проем. Саша быстро закрыла тумбу и заставила себя улыбнуться. Улыбка получилась неестественная и глупая.
— Ты чего так хитро улыбаешься работодателю?
— Я, Степанков, улыбаюсь своим мыслям. При том, очень грустным.
— Так улыбаются не мыслям, а только неприличным мыслишкам. Скажешь, я не прав?
— Смотрю на тебя Юрочка и думаю, что набираешь ты вес не только в научном мире.
— Нет. Все под контролем. Это дверь меньше стандарта. А ты от ответа не уходи.
Степанков оттолкнулся от двери и уселся в кресло напротив нее.
— В меня серьезный разговор. Хорошо, что не уехала, а то пришлось бы вечером напрашиваться в гости. Хотя, идея ужина в принципе не плохая.
— Ну, раз я здесь, начинай, радуй.
— Надо, что бы ты съездила к моим хорошим знакомым. Вот так надо.
Степанков провел рукой по горлу, что означало «позарез».
— То — есть, как съездила? Мы же не консультируем на дому.
Холодок образовался между лопаток. На руках выступила «гусиная кожа».
— Это исключительный случай. Друзья моих родителей. Я рос с их сыном. Вот у них и проблема. Девочка вместе с матерью попала в аварию. Мать отделалась легким испугом, а она — полный инвалид. Черепно-мозговая травма, стресс и так далее, со всеми вытекающими последствиями. Я согласный, — Степанков поднял руки, предвидя Сашину реакцию. — Ты не поможешь. Но я прошу тебя только посмотреть девочку. И все. Ну, как мне было отказать им?
— Конечно, я съезжу. Только моя помощь сомнительна.
Холодок образовался между лопаток и начал медленно сковывать позвоночник. Захотелось выпрямить спину. Саша постаралась немного расправить плечи и незаметно потянулась всем телом.
— Я предупредил Галину Адамовну, что результата не будет. Прошло почти два года. Настя не восстановится. Но я обещал.
— Хорошо. На выходных я съезжу и посмотрю девочку.
Натянутая струна в позвоночнике ослабла. Дышать стало легче.
— Я знал, что ты не откажешься. Слушай, а ты случайно не заболела?
Саша мотнула головой. Он должен попрощаться и уйти. Пусть бы ушел, даже не попрощавшись, только б выжидающе не сидел и не ждал ответа. Не хватало еще расплакаться при нем. Только Степанков вместо того, что бы покинуть кабинет, уселся по — удобнее в кресле.
— Ну? Что случилось?
Вместо ответа она расплакалась.
Последний раз она так плакала, когда осталась без работы. Плакала, молча уткнувшись в подушку, чтобы Стрельников не видел слез. И плакала она тогда вовсе не от того, что осталась без хлеба. Было до слез обидно, что после ухода Владимира Ивановича вся ее работа оказалась никому не нужной. А, раз не нужная, можно сокращать. И даже в том случае она не осталась бы без работы. Могла перейти поликлинику. Все те же больные, все те же жалобы. Только ходить на работу вдруг совсем расхотелось.
Светлана Валерьевна Бистрицкая, красавица модельной внешности, до этого момента работавшая ординатором в городской больнице, коллективу не приглянулась с первого дня.
Женщины по — моложе, смотрели на новую руководительницу с плохо скрываемой завистью. Очень красивой была последняя. Конечно, природные данные, умело поддерживаемые дорогими средствами и качественная подтяжка лица, делали Светлану Евгеньевну лет на пять моложе.
Коллеги по — старше, смотрели на нее с опаской. Неизвестно еще, чего ждать от нового руководителя.
К тридцати годам Светлана Валерьевна развелась со вторым мужем, защитила кандидатскую диссертацию, успешно окончила курсы вождения и самостоятельно села за руль новенькой машины — подарок очередного кандидата в мужья.
К своим обязанностям Светлана Валерьевна приступила резво. Распоряжения отдавала кратко и часто противоречиво.
— Понимаете, Светлана Валерьевна, — Саша пыталась внести ясность, — в нас пациенты поступали в основном к тем докторам, у кого они раньше лечились, если конечно сами не возражали. Мы — то уже знаем своих пациентов, особенно тех, кто постоянно лечиться. Так всем лучше.
— Кому это — всем? Всем — лучше не может быть по той простой причине, что так не бывает в принципе. Просто раньше, Александра Ивановна, у вас был полный бардак. А я хочу всего лишь навести порядок в отделении. Так что, свое мнение, оставьте при себе. Это касается всех.
