Владимир осекся, увидев, как у Натали гневно сверкнули глаза.
– Да мне-то все равно! – горячо стал заверять он. Наташа продолжала молчать, глядя на Владимира, как будто видела его впервые. Как последний аргумент он выпалил:
– Отец сказал, что если мы поженимся, мне не видать МГИМО как своих ушей и о дипломатической карьере – моей мечте – придется забыть. Они настаивают, чтобы я, когда задумаю жениться, нашел себе девушку нашего круга…
Натали слушала, не прерывая его.
– …Они не против того, чтобы мы пока встречались, – они только против женитьбы. Еще родители убеждены, что жениться надо перед окончанием института… Натали! Ведь впереди пять лет! Многое может измениться, – умоляюще закончил Владимир.
– Ты все сказал? – холодно спросила она, полностью контролируя свой голос, хотя внутри бушевали самые сильные страсти: обида, разочарование, гордость, гнев, презрение… и ненависть. – Так вот, иди и налаживай отношения со своей соседкой по даче. Мне же больше не звони. Может, ты и будешь дипломатом, но никогда, слышишь, никогда не станешь мужиком. Прощай! – Она резко отвернулась и гордо зашагала прочь.
Натали быстро оправилась от понесенного ею «поражения». Вероятно, потому, что глубоких чувств к Владимиру не испытывала. К тому же ему, скорее всего, так и не удалось выпустить наружу бушевавшие в ней сексуальные страсти. Осталась только злость на себя, за то, что не смогла осуществить свой план и вырваться из ненавистной нищеты. Натали в это время совершенно не интересовалась политикой, однако получила жесткий урок, преподнесенный ей советской действительностью и ее реалиями. Она впервые почувствовала свою гражданскую «ущербность», о чем открыто говорить было не принято. Эта первая травма останется с ней на всю жизнь.
Владимир же, наоборот, остро переживал разрыв с Натали, хотя и понимал разумный практицизм отца, прошедшего суровую школу жизни, уцелевшего в жестоких и непредсказуемых предвоенных чистках, в войне и в последние годы правления Сталина. Погоны генерал-лейтенанта было заработать непросто, но еще труднее было их в то время сохранить.
…Мечта Володи сбудется, и он закончит МГИМО, женится на дочери ответственного работника ЦК… Поступит в 101-ю школу – специальное учебное заведение внешней разведки и будет распределен в 5-й отдел Первого главного управления КГБ, занимавшийся странами Западной, Центральной, Юго-Восточной и Южной Европы. Направлением его работы станет Франция.
Ни Натали, ни Владимир не могли тогда знать, что судьба уготовила им еще одну встречу… через много лет…
…Летние поездки в Татарово или на дачи к знакомым стали почти ежедневными. А в Татарове тогда собиралась самая разношерстная публика. Там можно было встретить молодых людей, которые впоследствии станут цветом московской интеллигенции – известными журналистами-международниками, маститыми писателями, музыкантами, кинематографистами. .. Туда приезжала и так называемая «золотая молодежь» – никчемные сынки и дочки номенклатурных родителей. Среди них были чада крупных военачальников, засекреченных ученых и директоров центральных гастрономов Москвы. Вертелась тут и весьма сомнительная публика: спекулянты, фарцовщики, валютчики и иные темные личности. Но почему именно Татарово? Ведь у многих были престижные родительские дачи в Барвихе, на Николиной Горе и в других заповедных зонах Подмосковья. Ответ довольно прост: пляж в Татарове был одним из самых массовых, открытых и доступных мест для общения молодежи или, как сегодня сказали бы, для «тусовки». Вход стоил всего 20 копеек! И это на целый день. К тому же на берегу Москвы-реки в лучах яркого летнего солнца не надо вычурных нарядов, модных туфель, и это особенно нравилось молодым москвичкам, которые, сдав свои скромные платьица и босоножки в гардеробы раздевалок, выходили из них, также выражаясь сегодняшним языком, непревзойденными топ-моделями.
Облюбовали этот пляж и работники иностранных посольств, которые приезжали туда в выходные дни целыми семьями. От них, как и от их автомобилей, большинство отдыхающих старались держаться на расстоянии. Однако, по информации Управления КГБ по Москве и Московской области, отдельные идеологически неустойчивые лица налаживали там несанкционированные связи с установленными разведчиками. Связи Натали пока еще распространялись только на ее сограждан, хотя, вероятно, именно в Татарове впервые у нее зародилось любопытство к познанию запретного, чужого, но такого влекущего мира.
Большинство новых знакомых Натали, также обладатели автомобилей, хотя и не иностранных, не давали ей прохода. У ее дома постоянно дежурил кто-нибудь из ее моторизованных обожателей, что было очень удобно. Она все больше и больше овладевала искусством манипулирования мужчинами: держа дистанцию с одними, она приближала или удаляла других, затем снова меняла их местами. При этом со всеми умудрялась оставаться многообещающе кокетливой, создавая, таким образом, «свободную конкуренцию».
Но теперь она предпочитала иметь дело с более зрелыми и независимыми мужчинами, которые могли поддержать ее материально. Натали быстро усвоила, что опытные мужчины с положением придерживаются определенной тактики – не создавать устойчивых любовных связей с незамужними женщинами, а, как говорят в народе, действовать по принципу «поматросил и бросил». Конечно, может быть, стоило побороться с этой банальной тактикой, попадись ей достойный объект. Однако такого пока не наблюдалось, и Натали решила попусту не тратить силы. Следовательно, путь наверх к положению и богатству она должна проложить себе сама. О замужестве решила до поры до времени не думать.
В то лето ее сексуальный опыт значительно возрос. Точнее, не опыт, а количество связей. Натали понимала: все это вряд ли имеет отношение к вершинам чувственных наслаждений, о чем она читала в романах французских классиков. Тем не менее не считала это время потраченным впустую, понимая: для того чтобы найти крупицу золота, даже опытному старателю приходится перебирать груды песка.
Впервые она ощутила радость оргазма в постели известного художника-оформителя Виктора Храпова, славившегося на всю Москву своей широтой, галантным ухаживанием и выдающимися мужскими талантами. Невысокий, лысоватый, с белесыми близорукими глазками, да вот поди же…
Каким-то непонятным образом Храпов распространял вокруг себя «синдром Казановы», что уж совсем необъяснимо. Тем не менее многочисленные его любовницы передавали Виктора своим подругам как эстафетную палочку. Они взахлеб рассказывали, какой он щедрый и интересный человек и, в первую очередь, какой необыкновенный мужик. При этом каждая настоятельно рекомендовала подругам обязательно встретиться с ним, предлагая организовать свидание, что, прямо-таки скажем, не характерно для женского племени. Вскоре Храпов превратился в легенду, своего рода «переходящее красное знамя» или, как сегодня говорят, в секс-символ.
Конкурентами Виктора на этом «поприще» были известный московский повеса Феликс Воробьев и грузинский красавец Томаз Пайчадзе, студент Всесоюзного государственного института кинематографии, которого после фильма «Римские каникулы», только что прошедшего в Москве, все за глаза называли Грегори Пеком. Эта троица пропускала через свои постели чуть ли не всех знатных красавиц столицы.
