Но этого не может быть… Таких совпадений не бывает.
Губы ребенка были крепко сжаты, а в огромных голубых глазах словно заморожен крик, мольба о помощи.
— Может, ты чего-нибудь хочешь? — спросил я.
Он отрицательно покачал головой.
Я взглянул на Тору Персен.
— Он все время так себя ведет?
Она кивнула и, полуобернувшись к нам, добавила:
— Мы ни слова от него не услышали. Я просто поражена!
— Он был с матерью, когда приехала полиция?
— Да. Жуткая история.
Мальчик не шевелился. Он сидел, уставившись на паровозик, будто ждал, когда тот сам собой тронется в путь. Было такое впечатление, что он не услышал ни слова из нашей беседы. По крайней мере, реакции от него мы так и не дождались.
Я почувствовал, как тревожно сжалось сердце. Точно так же все было с тем, другим мальчиком, которого тоже звали Ян-малыш.
Но ведь невозможно, чтобы…
Я взглянул на Сесилию.
— Как ты считаешь, может, лучше проконсультироваться с Марианной?
— Да. Попробуешь ей дозвониться?
— Хорошо.
Я снова вышел в прихожую. Там, у лестницы, ведущей в подвал, стоял констебль.
— Это произошло здесь?
Констебль кивнул:
— Его нашли внизу.
— Он все еще там?
— Нет-нет. Тело уже унесли.
— Когда это случилось?
— Примерно в обеденное время. — Он взглянул на часы. — Вызов мы получили в четырнадцать тридцать.
Я огляделся.
— Есть тут где-нибудь телефон?
Он насмешливо посмотрел на меня:
— Думаю, вам лучше сходить в машину, попросить радиотелефон, потому что мы пока еще ничего не проверяли на предмет отпечатков.
— Понятно.
Входная дверь была по-прежнему открыта. Я дошел до припаркованных автомобилей и попросил у одного из полицейских разрешения позвонить.
— А вы кто? — спросил он.
— Варг Веум. Служба охраны детства.
— Так-так. Сейчас, я только вам канал настрою… — Он нажал несколько цифр на радиотелефоне и протянул его мне, пояснив: — Готово. Наберите только номер.
Пока он возился с каналом, я успел найти в записной книжке телефон доктора психологии Марианны Стуретведт.
После двух гудков она ответила:
— Доктор Стуретведт.
— Марианна? Это Варг.
— Добрый день, Варг. Чем могу помочь?
— Ты нам нужна, причем срочно. — И я вкратце описал ситуацию.
— Что с матерью?
— В Хаукеландской больнице. Нервный срыв.
— Так-так, — вздохнула она. — Что думаете делать с мальчиком?
— Мы решили отправить его в Хаукендален. В клинику.
— Разумно. Но перед этим завезите его ко мне. Когда сможете подъехать?
— Если ничего не случится… примерно через полчаса. Идет?
— Хорошо. Жду вас. У меня мало пациентов сегодня, так что все удачно складывается.
Мы распрощались, я протянул трубку полицейскому и вернулся в дом. В прихожей я остановился у небольшого секретера. На нем стояла фотография в рамке. Там были трое: в центре Ян-малыш, а по бокам, видимо, его родители. Свейн Скарнес выглядел старше, чем я предполагал, — он был почти лыс — и, несмотря на улыбку, его лицо было немного напряженным. Его жена — темноволосая, с приятной спокойной улыбкой. Милые, но обыкновенные люди: выберите наугад двенадцать человек — шестеро из них будут именно такими. Ян-малыш на этом фото выглядел беспомощным и беззащитным, хотя во взгляде читалось скрытое упрямство.
В комнате все обстояло по-прежнему. Сесилия сидела на диване рядом с Яном-малышом. Теперь она управляла паровозиком, получалось у нее не очень хорошо, и игрушка двигалась рывками. Женщина-констебль стояла рядом, судя по выражению лица, она чувствовала себя неловко.
— Все в порядке, — сказал я. — Можем отвезти его к Марианне прямо отсюда.
— А кто это? — спросила Тора Персен.
— Психолог. Мы консультируемся с ней в случае необходимости. Марианна Стуретведт.
— Перед этим вам необходимо переговорить с инспектором Муусом. Чтобы соблюсти порядок, я имею в виду.
— Разумеется.
Она исчезла.
Я посмотрел на Яна-малыша. Шесть лет. У меня самого рос сынишка, Томас, тогда ему было два с половиной. После того как мы с Беатой разошлись полгода назад, он остался с ней. Расстались мы быстро, потому что тянуть время было совершенно незачем. Я, правда, попытался переубедить ее, но она посмотрела на меня отчаявшимся взглядом и сказала: «Я думаю, ты не понимаешь, что на самом деле происходит, Варг. Я думаю, что ты вообще ничего не понимаешь». И она была права, я так ничего и не понял.
Я взглянул на его пустое безразличное лицо и попытался припомнить того малыша, которого увидел в Ротхаугском комплексе три или четыре года назад. Но картинка, представшая перед глазами, была размыта. Я помнил свои неприятные ощущения, когда оказался в той крошечной квартирке, свирепого мужика, который туда внезапно нагрянул, потерянный взгляд матери. Представил и малыша в детской кроватке. Но его лицо… оно тогда было совсем неоформившимся. Да, собственно, и сейчас оставалось таким же.
Я присел на корточки перед диваном, чтобы оказаться одного роста с мальчиком, положил руку ему на коленку и спросил:
— А что, дружок, не хочешь ли прокатиться на машине?
И тут впервые в его глазах промелькнуло что-то настоящее, живое. Правда, он не проронил ни слова.
— Мы поедем в гости к одной чудесной даме и поболтаем с ней о том о сем.
Он вновь промолчал.
Я взял его вялую, безжизненную ручонку.
— Пошли!
Сесилия поднялась, осторожно подняла Яна-малыша с дивана и поставила на пол. Когда я повел его из комнаты, он и не думал сопротивляться, но осторожно ставил перед собой ноги, как будто шагал по болоту, выбирая кочки покрепче.
Мы еще не дошли до двери, а проем уже заполнила мощная фигура инспектора Мууса. Из-за его спины выглядывала Тора Персеи. Полицейский сурово взглянул на мальчишку:
— Сказал что-нибудь?
— Пока нет.
— Нет, значит… И что вы думаете с ним делать?
— Как обычно: сначала к психологу, после — в отдел МЧС в Осане.
Он кивнул:
— Только сообщите нам, как и что. Может, кому-нибудь из нас все-таки придется подъехать допросить парнишку.
— Допросить?! — перебила его Сесилия.
