– А что, Комаров Геннадий Васильевич, может, ты совершил это убийство? – строго, но с иронией спросил дотошный следователь.
Гендос, позеленев, испуганно заморгал.
– Да вы чо, засадить меня хотите? Невиновный я. Бумажник взял, не отказываюсь. А убивать не убивал, – он посмотрел на Тютина, словно эти слова предназначались только ему. – Чем хошь могу поклясться. Не убивал! – Последнюю фразу он выкрикнул, и она эхом отозвалась в чащобе леса.
– Не убивал, и ладно, – спокойно произнес следователь. – А задержать нам тебя все равно придется за этот ножичек. Так что поехали, Гена.
– Мы отдыхать сюда приехали… – попытался было вступиться за Гендоса тощий Виталик. Но стоило следователю пристально посмотреть на него, как он замолчал, не договорив.
Коротко посовещавшись, милиционеры решили всех горе-туристов доставить в дежурную часть и там опросить как положено.
– А потом, откуда я знаю, что вы меня не надули с именами и фамилиями? Может, вы вообще в розыске? Паспортов-то у вас при себе нету. Так что залезайте в машину, – проговорил следователь так, словно приглашал пацанов и девчонок посетить увеселительное заведение. – Там во всем разберемся, – добавил он.
Перед отъездом следователь спросил Тютина на предмет установления личности убитого.
– Наш сотрудник на днях заедет к вам, – пообещал он на прощание.
Но что может изменить приход сотрудника? Придет он или нет – Анатолия все равно не вернуть, не воскресить. И разве сумеет тот сотрудник поведать, что же в действительности здесь произошло. Уж слишком неправдоподобно все было. Неправдоподобной была даже сама смерть. Стоило ехать сто километров в электричке, чтобы окончить жизнь в этом лесу…
Тютин еще раз посмотрел на поляну, окруженную сосняком. Неплохое место. Здесь бы по осени грибы белые собирать, а вот как все получилось… Жизнь человеческая оказалась короткой. А смерть еще короче. Мгновение – и нет человека. Оставалось только вздохнуть. Помочь зятю Тютин уже ничем не мог.
Когда он сел в машину, следователь вновь подошел, закурил и, не отрывая взгляда от милиционеров, суетившихся возле трупа, доверительным тоном спросил:
– А сами-то вы что об этом думаете?
Тютин посмотрел на него с непониманием.
– Что я могу думать? – ответил он вопросом.
– Я понимаю, вам неприятно об этом говорить, но у меня работа, которую я должен выполнить. К тому же как можно быстрей. Начальство не любит волокиты.
– Так и не тяните, – заметил Тютин. Получалось так, словно следователь хочет вызвать к себе сочувствие, а может, и жалость.
– Я хотел вас вот о чем спросить. Вы только что сказали, что ваш зять служил в Афгане, имеет боевые награды…
– Да это я так сказал. Просто хотел лишний раз подчеркнуть, что он был достойным человеком, не каким-нибудь там… Он не пьяница. Прекрасный семьянин. Его уважали на работе…
– Одну минуту, – остановил Тютина следователь. – Ваш зять не страдал психическими отклонениями?
– Чего? – Тютин посмотрел на следователя с интересом. «Надо же каков! Вон куда клонит!»
– Ну, знаете, кто побывал там, все какие-то… – следователь выразительно покрутил пальцем у виска.
– Нет. Не страдал.
– Угу, – задумчиво угукнул следователь и произнес: – Да нет. Это я так. Ведь в жизни всякое может быть.
– Может. Но это не тот случай, – возразил Тютин, не желая продолжать беспочвенный разговор. Несмотря на, казалось бы, приятную, доброжелательную внешность, следователь был ему противен.
– Знаете, я лично не верю, – произнес следователь, – что эти пацаны совершили убийство вашего зятя.
Тютин посмотрел на напуганные лица девчонок, молча наблюдавших, как их парней сажают в «уазик». Их было решено везти в другой машине и потом в отделе еще раз опросить порознь.
– Я тоже не верю, – согласился со следователем Тютин.
Следователь, обрадовавшись такому заключению, улыбнулся. Хорошо, когда не имеется претензий с потерпевшей стороны. Легче все списать на самоубийство. И даже если возникнет заминка со стороны родственников с опознанием галстука – это ничего. Галстук выглядит новым, значит, перед тем как повеситься, человек мог купить его в одной из коммерческих палаток на Курском вокзале.
Следователь, ухватившись за предположение о самоубийстве, не удержался, чтобы не попытаться внушить эту мысль тестю покойного.
– Значит, самоубийство, – сказал он как бы в раздумье и в то же время довольно настойчиво.
Но ответ старика огорчил его.
– Думаю – нет.
– Нет? – переспросил следователь, отматерив про себя Тютина за несговорчивость.
– Вам надо поработать тут как следует, а уж потом принимать окончательное решение.
Следователь не удержался, чтобы не съехидничать.
– Вам никогда не хотелось побыть в милицейской шкуре?
Поняв, что разговор приобретает нехороший оттенок, Тютин решил побыстрее прекратить его.
– Мне шестьдесят лет. Из них почти тридцать я был, как вы изволили выразиться, в милицейской шкуре. Сначала сыщиком, потом начальником отдела.
На лице следователя мгновенно появилась маска угодничества. Видя, что старик собирается уезжать, он поспешил проговорить:
– Тело мы сейчас отвезем на экспертизу. Завтра уже можете забрать его. Думаю, эксперты уже успеют поработать с ним.
– Хорошо, – ответил Тютин, не прощаясь.
– Всего хорошего, – произнес следователь дежурным голосом и, когда Тютин отъехал, на всякий случай записал номер его машины в блокнот.
Услышав голоса ребят, убийцы поспешили спрятаться за деревьями недалеко от поляны. Вскоре они увидели тощего паренька с гитарой в руках, а за ним коренастого крепыша с рюкзаком на спине.
Один из убийц, высокий седой мужчина, пристально вглядывался в лица парней. Его напарник, молодой, толстый, с приплюснутым носом, был безразличен к парням. Его больше интересовали девчонки. Их он пожирал глазами.
– Тьфу ты, черт! – сплюнул под ноги седой. – Туристы! Не сидится им в городе. Приехали девок потрахать, чтоб жопу комары искусали.
Напарник не мог оторвать взгляд от аппетитной блондинки, девушки тощего Виталика.
– Я бы вон с той титястой позабавился, – проглотив слюну, сказал он про девушку.
– Вот на нары попадешь и будешь забавляться с «Дуней Кулаковой», если педиком не захочешь стать, – раздраженно бросил седой.
– Да ну тебя, – обиделся на него молодой напарник. «Только что вместе человека убили, а он еще издевается», – со злостью подумал он.
Красную «восьмерку» и самого Тютина они увидели одновременно.
– Вот и сам старый мент, – сказал седой, впиваясь взглядом в бывшего полковника, точно прицеливаясь в него.
