Верку приняли на завод младшей рабочей, и она начала усердно осваивать новую профессию. В цехе трудилось много молодых девушек, в основном приезжих из соседних сел, и новенькую они встретили радушно. С нею сразу подружилась Катя из поселка Зуя, ввела в курс цеховых отношений, показала танцплощадку, предложила свою помощь и обещала всяческую поддержку.
Через месяц Верку вызвала к себе начальник отдела кадров и предупредила, что ее прописали и приняли на работу только из уважения к ветерану труда бабушке, но за бывшими ворами у них установлено строгое наблюдение, так что ей лучше вести себя скромно и постараться забыть вредные привычки. Сгоряча Верка начала было объяснять кадровичке, что она навсегда покончила с воровской жизнью, но та не захотела слушать ее исповедь и показала на дверь. В цехе Верке захотелось излить душу Катерине, однако чутье вовремя подсказало, что лучше ни с кем этим не делиться. Тогда, наверное, она впервые почувствовала, что куда легче уйти от прошлого самой, чем прошлому – от нее, которое будет еще долго тянуться за ней, как невидимая прочная и липкая паутина – ее ни разорвать, ни стряхнуть одним махом.
Верка была слишком яркой девушкой, чтобы ее не замечали заводские и другие парни, и они с первого дня стали обхаживать очаровательную блондинку. Та не относилась к числу робких и умела вести себя с пристававшими к ней мужчинами, но сейчас боялась заговорить с ними на «родном» языке, который хотела навсегда забыть, поэтому молча отвергала ухаживания и старалась избегать ненужных встреч…
Так, ни с кем не знаясь, Верка прожила до весны, посвящая всю себя работе и учебе, легко и быстро осваивая премудрости консервного производства. Уже через два месяца строгая мастер цеха определила Верку своей помощницей и подала рапорт о повышении ей разряда и зарплаты. Снова возникли трудности в отделе кадров, и снова Верке пришлось выслушивать длинную нотацию о своем прошлом. Но заводу требовались молодые толковые работницы и, несмотря на бдительность кадровиков, перед Веркой открылись широкие возможности продвижения по службе, особенно когда она закончила без отрыва от производства курсы мастеров. Потом Катя уговорила ее поступать на заочное отделение сельскохозяйственного техникума по специальности «виноделие», и Верка стала ходить на подготовительные курсы.
Там она познакомилась с Виктором, студентом четвертого курса сельскохозяйственного института, бывшим фронтовиком, который подрабатывал лаборантом в техникуме и иногда подменял заболевших преподавателей. Узнав, что отец Виктора является самым именитым профессором в сельхозинституте, Верка удивилась: как может сын столь обеспеченного отца работать за гроши? Удивило ее и то, что в день их знакомства Виктор пригласил ее на следующее воскресенье сходить с ним не в ресторан и даже не в кино, а просто погулять по городу.
Верка выбрала из бабушкиного гардероба красивый жакет и туфли на высоком каблуке, припудрила лицо розовой пудрой и явилась на свидание с видом важной дамы, думая, что их прогулка будет короткой и закончится на пешеходной улице, где располагались главные развлекательные заведения города. Виктор пришел к месту встречи в светлых хлопчатобумажных брюках, в которые была заправлена узкая футболка, и обутым в белые парусиновые туфли, что подтверждало его намерение провести большую часть дня на ногах. Они действительно погуляли по Пушкинской улице, потом нырнули в узенькую улочку и оказались в районе частной застройки. Дома были очень похожими на деревенские, с крошечными двориками, в которых цвели абрикосы – с них слетали и падали на каменный тротуар розовые лепестки. У мостика через речку Салгир Виктор остановился и прочитал стихи:
Поклонник муз, поклонник мира,
Забыв и славу и любовь,
О, скоро вас увижу вновь,
Брега веселые Салгира!
Приду на склон приморских гор,
Воспоминаний тайных полный, —
И вновь таврические волны
Обрадуют мой жадный взор.
Волшебный край, очей отрада!
Все живо там: холмы, леса,
Янтарь и яхонт винограда,
Долин приютная краса,
И струй и тополей прохлада…
Все чувство путника манит,
Когда, в час утра безмятежный,
В горах, дорогою прибрежной,
Привычный конь его бежит,
И зеленеющая влага
Пред ним и блещет и шумит
Вокруг утесов Аю-Дага…
Прослушав удивительно доступные и волнующие строчки, Верка спросила:
– Кто это написал?
– Пушкин…
– Поэтому ближайшая улица называется его именем?
– Да.
– А это не из «Бахчисарайского фонтана»?
– Конечно, из него!
– Так он сочинил поэму, когда бродил по этим местам?
– Совершенно верно!
– Значит, здесь его посетили тайные мысли?
– Выходит, здесь…
Сначала ей как-то не верилось, что маленькая, грязная от весеннего паводка речушка могла вдохновить великого поэта создать бессмертные строки, те, что Виктор произносил как странную, но очень близкую и проникающую в душу молитву. Неожиданно для самой себя она вспомнила хромоногого учителя литературы, как он на одном из уроков читал строки из «Бахчисарайского фонтана» и что-то рассказывал о пребывании Пушкина в Крыму. Потом ей показалось, будто она находится в другом, романтическом времени, когда на полуострове собирался торговый люд, приезжавший со всех концов света. Будто сквозь прозрачную пелену она увидела на набережной Салгира торговые ряды и палатки, за прилавками которых сидят с важным видом мужчины в белых тюрбанах, а в маленьких кабачках снуют молодые смуглые турчанки и предлагают прохожим душистый плов, обжигающие чебуреки, крепкий кофе и восточные сладости. Среди пестрой толпы бродит молодой курчавый африканец, опьяненный и очарованный запахами пряностей и жареного мяса, экзотикой одежд, разноязычными голосами и, конечно же, черноокими девушками, тем более что одна из них хитро подмигнула поэту, и он воспринял это как намек на тайное, сладостное свидание…
Когда видение исчезло, Верка поняла, что в этом мире существует какая-то неведомая ей сила духа, и Виктор приобщен к ней. Ей стало легко на сердце от открытия нового и чуточку страшно оттого, что она никогда не сможет понять внутренний мир своего ухажера, который понравился ей с первого взгляда и всколыхнул в ее сердце тайные надежды. Но Верка не подала виду и продолжала слушать другие стихи и красивые сказки о Крыме – их Виктор знал необыкновенное множество и рассказывал так, будто сам был участником сказочных событий…
Между тем стало припекать апрельское солнце, Верка сняла жакет – Виктор тут же повесил его на свою руку, потом непроизвольно разулась и пошла босиком по белесой от известкового щебня дороге, испытывая сладкое наслаждение от ее тепла и легких уколов. Вскоре они оказались далеко за городом на высоком холме, откуда была видна синяя гряда Крымских гор, над которой поднималась, словно палатка, плоская вершина Четыр-Дага. Напротив гор просматривалась далекая желтая степь. Теперь Виктор рассказывал о виноградниках, ими он мечтал засадить степное пространство полуострова, только для этого надо вывести специальные сорта винограда. Верка знала: он занимался этой проблемой еще до войны, и поняла, что Виктор говорит ей о сокровенной мечте своей юности, прерванной страшной войной.
