Бар тем временем наполнялся, свободных мест оставалось все меньше. Голоса становились громче, смех раскатистее, кто-то кому-то уже успел съездить по роже, и охрана взяла буяна за шиворот и вывела вон, кто-то фотографировал мобильником компанию за соседним столиком, жизнерадостно командуя: «Феда, подбери щеки, в кадр не влазишь!»; завеса из сигаретного дыма делалась гуще и плотнее, а перерывы между возгласами: «Эй, любезный, ещё по двести!» — все короче.
Обычное дело.
Сиверцев заказал и себе двести «Хортицы» с бутербродиком. Не успели принести заказ, как в зал ввалился Полоз, огляделся и взял курс прямиком на столик Сиверцева.
— Привет, наука! — жизнерадостно поздоровался он. — Чего не пьешь? Карман отощал?
— Доставить не успели, — буркнул Сиверцев.
На Шуру Полозенко по прозвищу Полоз он не сердился, на эту кучерявую сволочь вообще невозможно было всерьез рассердиться. А вот неторопливый бармен с неторопливым официантом могли бы быть и порасторопнее, сохни тут без «Хортицы», ломай мысли в скороговорках…
Полоз плюхнулся на свободное креслице и немедленно закурил. Сиверцев досадливо помахал ладонью перед лицом: он никогда в жизни не курил. По крайней мере, табак. И сигаретный дым не переносил на дух, нещадно гоняя курящих приятелей.
— Так! — заявил Сиверцев категорично. — Хочешь курить — вали за другой столик!
Полозенко торопливо потушил сигарету в девственно чистой пепельнице, даже плюнул на кончик, чтоб не дымила.
— Чорт (он именно так и говорил, через «о»: чорт)! Все время забываю, извини. Надеюсь, хоть пить ты не бросил?
— Не бросил… Жду вот, маюсь, как видишь.
Полоз обернулся, поймал взгляд бармена и показал ему два пальца. Бармен величаво кивнул, не ускорившись ни на йоту — он что-то там методично смешивал за стойкой.
— Слыхал? — начал Полоз. — Розена нашли.
— Нашли-таки? Нет, не слыхал еще.
— Сухой и мертвый, — вздохнул Полоз. — Мертвый и сухой. Номер шесть. Или семь, если Гриню считать.
Гриня исчез четвертым, но его в отличие от остальных, попавшихся кровососу, нашли в лесополосе около третьего восточного блокпоста просто со сломанной шеей и синяками по всему телу.
— Хреново, — нахмурился Сиверцев. — Система это, стопудово система. Кровосос тварь опасная, но тупая. Тут люди замешаны, точно тебе говорю.
— А это не ваши вояки постарались? — уныло спросил Полоз.
— Да на хрена это воякам надо, сам посуди? У нас половина материала для исследований по леваку закупается, у таких, как ты, а не у штатных сталкеров. Наши, с позволения сказать, сталкеры с погонами в Зоне пукнуть без генеральского разрешения не могут, связаны миллионом инструкций и миллиардом предписаний. А в Зоне импровизация важна, там инструкциями только подтереться…
— Это да, — вздохнул Полоз. — Потому военные и злые на нас, вольных. Раньше вообще кошмар что творилось: чуть что, бабах в спину, и прощай, Маруся. А сейчас только взглядами провожают, но все равно словно сквозь прицел. Удивляюсь, как нас в этом баре ещё терпят!
— А на этот счет тоже инструкция есть, — сообщил Сиверцев. — Тебя что, ни разу не вербовали?
— В военсталкеры?
— Ага.
— Да чуть не каждый день! — фыркнул Полоз. — Только оно мне надо? Я инструкций не люблю. Я свободу люблю.
— Свободу, — проворчал Сиверцев. — Какая, к маме, свобода здесь, в Зоне и около? Мы тут все как пауки в банке. Если бы не бары по всему периметру, давно бы уже глотки друг другу поперегрызли. А так — упьемся, на сопли изойдем, пару носов расквасим — глядишь, и ещё на денек пахоты готовы. О, несут наконец-то!
Официант, а вернее — дневальный из числа салаг-новобранцев, доставил поднос к столику, разгрузил и молча удалился.
— Помянем, — сказал Сиверцев и взялся за посудину, слишком большую для рюмки, но маловатую для стакана. Посудин было четыре, все полные. Бутерброд на тарелке пребывал в одиночестве, потому что Полозенко выпивку заказал, а закуску нет.
— Помянем, — отозвался Полоз и протяжно вздохнул. — Будь счастлив там, за чертой, Розен. Ты был хорошим сталкером и честным мужиком. Аминь.
Когда они синхронно сглотнули, но ещё не успели донести пустые стакашки до стола, у Полоза тихо пискнул ПДА. Полоз полез в карман — он не жаловал наручные модели, у него был древний наладонник.
— Что там? — мрачно осведомился Сиверцев.
— А, ерунда, — сообщил Полоз, взглянув. — Семецкий под Агропромом гикнулся.
— Его поминать, пожалуй, не станем. — Сиверцев криво усмехнулся.
— Это точно! Каждого Семецкого поминать — сопьешься за неделю…
— Раньше.
— Раньше не успеешь. Вообще бардак, конечно. С этими пьянками погибшего друга помянуть некогда…
Сиверцева с первой же дозы ощутимо развезло. Полоза, кажется, тоже, хотя у сталкера доза вполне могла быть уже и не первой. Они допили оставшееся, на этот раз, чокнувшись, заказали ещё и некоторое время болтали о всякой ерунде, которая обыкновенно начисто выветривается из воспоминаний уже к завтрашнему утру. Со второй Сиверцева развезло ещё сильнее, а Полоз даже выпал из кресла, и ему кто-то сторонний помогал подняться, потому что сам Сиверцев обнаружил, что ноги начисто отказали, встать он не в состоянии и Полозу помочь, соответственно, не может. Потом, без всякого перехода, Сиверцев осознал себя дремлющим за столом в компании двух порожних бутылок из-под водки и полудюжины стаканов-недомерков, а нетронутый бутерброд так и лежит, одинокий, в тарелке. Кресло напротив, откуда не так давно сверзился Полозенко, пустовало. В баре почему-то было полутемно, у стойки торчали четверо патрульных с автоматами, а офицер с повязкой на рукаве о чем-то допрашивал бледного бармена и не менее бледного салагу-официанта.
Сиверцев оторвал щеку от столешницы и огляделся получше. За столами дремали ещё несколько бедолаг, а в сортире, судя по звукам, кого-то неудержимо рвало.
«Что за ерунда? — подумал Сиверцев с удивлением и растерянностью. — Чего это меня так сплющило? Или в водку какую-нибудь гадость подмешали? Вообще, похоже, башка раскалывается…».
Он поглядел на часы — было полвторого ночи. Куда подевались пять с половиной часов с момента прихода в «Ать-два» и первых двух доз с Полозенко, память не зафиксировала даже отрывочно.
Такого с Сиверцевым за четыре года работы в Зоне ЧАЭС ещё не случалось. Не случалось ничего и отдаленно похожего, хотя трезвенником исследователь Сиверцев себя отнюдь не считал. Но совершенно точно его никогда не убивало до полного беспамятства с жалких двухсот грамм.
Его тоже допросили, хотя рассказать Сиверцев смог постыдно мало.
Несколько позже Сиверцев узнал, что Шура Полозенко, он же сталкер Полоз, бесследно исчез. Вроде бы он должен был сходить в Зону по поручению кого-то из теневых воротил, но о таких вещах обычно информации мало, только невнятные слухи.
