– Аргентина! Меконг! Тоскана! Меня вообще не спросили, захочу ли я там жить. – Это Эмилия, которая принесла новый кофе. – В такой глуши можно достать свежие устрицы?
– Ой, я сейчас заплáчу, – загундела Кора. – Продается лучшее в мире поместье, а Эмилия сомневается, хорошо ли ей там будет.
– Ерунда! Я не это хотела сказать, – обиделась Эмилия, – вечно ты извращаешь мои слова. В конце концов, я уже не девочка. Прибирай тогда сама в своем поместье!
– А уборки там как раз мно-о-о-о-го, – холодно заявила Кора и посмотрела на меня.
Тут и мой энтузиазм значительно поубавился.
Вероятно, из-за меня и Эмилии Кора немного сомневалась и целую неделю взвешивала за и против. Наконец она позвонила в Сиену, чтобы дать согласие.
– Прошу прощения, – сказал маклер, – но десять минут назад я этот объект продал.
– Как? Почему? Кому? – растерялась Кора.
Выяснилось, что некая американка предложила на пять процентов больше, и они, разумеется, сразу оформили сделку, не оповестив остальных претендентов.
– Тут уже ничего не поделаешь, – сказала я с облегчением.
В жизни не видела Кору в таком дурном настроении.
– Это все вы! Вы виноваты! – негодовала она. – Маклер же предупреждал, чтобы я не копалась! А вы! Сбили меня с толку и рады. Ты со своей вечной перепродажей! Разумеется, когда перепродают, теряют кучу денег. Это я и без тебя знаю. Эмилия со своими идиотскими сомнениями: устрицы ей подавай, понимаешь! Да в Кастеллине устрицы не хуже, чем во Флоренции, их там навалом. Чтоб их! Мой дом! Десять минут назад ушел! Увели из-под носа! Вот черт! Эмилия! Какого черта ты не разбудила меня раньше? Все, пропала мечта всей жизни!
Мне жаль было Кору, конечно, но с какой стати ей все в жизни должно доставаться с такой легкостью? Вот мне же ничего само не падает. Об имении в Тоскане я даже мечтать не могу. С тех пор как потеряла работу – я водила экскурсии на немецком в Италии, – у меня даже на карманные расходы денег не было.
Кора скоро утешилась: завалилась в один дорогущий бутик и оставила там целое состояние, а заодно в покупательском угаре и меня одела с ног до головы. И во время примерки, когда я в облегающем платье стояла на табуретке, а портниха подкалывала подол, Кору вдруг осенило: она хочет заниматься скульптурой.
Не успели мы вернуться домой, как снова налетела летняя гроза. Эмилия поставила Бэлу перед собой на подоконник, и они наблюдали, как дождь заливает террасу. Мой сын обнаружил огромную паутину, точно бриллиантами, сверкающую каплями дождя.
– Природа! Никакие шмотки, даже самые роскошные, с ней не сравнятся, – грустно констатировала Кора.
О поместье в Тоскане я скоро забыла, я – да, но не Кора. Моя подруга не умеет проигрывать, а я и забыла.
2
Кора начала лепить маленькие скульптуры из глины и собиралась, разумеется, вскоре овладеть и мрамором. Только ничего у нее не получалось, слишком уж она была беспокойна и раздражительна. Ничего не помогало – ни поездки к морю каждую неделю, ни посещение выставок. Она ходила как в воду опущенная и с кислой миной. Пока однажды не зашла речь о нашей родине.
Ой, не надо бы! У меня сразу тоскливо заныло сердце. Не к добру это. Тут как раз Коре сообщили, что у нее заболела бабушка, чуть ли не воспаление легких, а даме за восемьдесят, как бы не померла, не приведи бог!
И на Кору снова накатило.
– Кроме тебя она единственный человек на свете, которого я… – долгая пауза, – люблю.
Так что мы срочно выдвигаемся в Германию, потребовала она. Кто знает, может, она больше бабулю никогда не увидит.
А я-то тут при чем? Это ее бабушка, а не моя. Я-то, слава богу, уже совсем сирота, никого у меня не осталось.
– Хочу исполнить ее последнее желание, – отвечала Кора.
Ну? Что еще за желание?
– У бабули трое детей и шестеро внуков. Подумай, Майя, чего старушке еще желать на старости лет? Правнуков, конечно!
Чего?! Неужели Кора, чтобы угодить старушке, готова поступиться своими принципами и забеременеть? Неужели от Дино?
Да нет! Кора, угадав мои мысли, энергично замотала головой. Не угадала!
И тут до меня дошло: Бэла! Мой сын! Кора подсунет его умирающей бабуле как своего, как некогда Иакову подсунули Исаака.
– И как же ты ей объяснишь, откуда у тебя четырехлетний сын? Она же еще в своем уме? Или что?
«А! Дорога долгая, придумается что-нибудь», – решила Кора. Меня замутило от одной мысли об этой поездке. Бэла никогда не слышал о своей прабабушке, но в его годы мир полон сюрпризов-открытий, так что он спокойно выслушал новость о нашем внезапном отъезде и не капризничал.
– Прабабушка живет у папы, – вспомнил он, и я с опозданием поняла, что в Шварцвальде действительно есть прабабушка.
Так мы пустились в путь, и жизнь наша навсегда изменилась.
В Дармштадте выяснилось, что Шарлотта Шваб на собирается пока на тот свет, ей и здесь неплохо. Сияющий, как херувим, молодой человек открыл нам дверь ее дома и возвестил, что бабуля почти поправилась. Это был кузен Коры Феликс, которого мне представили как образцового мальчика и внука: он, мол, взвалил на себя все заботы о старушке – за щедрое денежное вознаграждение.
– Слушай, Феликс, – предупредила Кора, – я сейчас представлю бабуле этого ребенка как ее правнука. Гляди, не выдай меня!
Мы смиренным шагом вошли к больной, заранее одетые (на всякий случай) в черное. Этот цвет очень шел к нашему южному загару. Бабушка восседала у окна в зеленом спортивном костюме, через лупу читала письмо и ногой покачивала кресло-качалку, где сидела кукла-манекен. Телевизор работал без звука.
Старушка сердечно приветствовала Кору, а мне протянула руку:
– Вы, должно быть, Майя. Как здорово, что вы взяли с собой вашего малыша!
– Нет, бабуля, это мой сын! – торжественно объявила Кора. – Я подумала, пора сказать правду.
Феликс, наплевав на предостережение Коры, прыснул, бабуля тоже подхватила, рассмеялась и я. Бэла обрадовался, что не надо больше вести себя смирно, стал носиться по дому, опрокинул блюдо мейсенского фарфора и на немецко-итальянской тарабарщине стал болтать с манекеном в кресле-качалке. Правда, валял дурака он недолго, вскоре устал и, как всегда в таких случаях, расплакался. Кора злилась.
В тот памятный день я познакомилась с Феликсом. Неудивительно, что он покорил сердце своей бабушки: он был безупречно предупредителен и в любой момент готов предложить помощь. Он даже Коре сумел угодить. Быстро уложил спать Бэлу, заварил чай, откупорил бутылку вина, но при этом бросал на меня такие взгляды, что я не знала, что и подумать: то ли он так рад нас видеть, то ли нравлюсь я ему, что ли?
– У кого будете ночевать – у Регины или у родителей? – поинтересовалась бабуля. – У меня больше одного не разместить.
